Основным аргументом в пользу родства ностратических языков является сходство некоторых важнейших местоимений (в частности, «я», «ты», «кто» и «тот») во многих из этих языков.[1] Российские лингвисты зачастую говорят о родстве ностратических языков как об уже доказанном факте, в то время как их западные коллеги в большинстве своём относятся к этой гипотезе скептически или прямо отвергают её➤.
Автором гипотезы о ностратических языках стал в 1903 году датский лингвист Х. Педерсен, выдвинувший сам термин «ностратические языки»[2]. Тем не менее, первые попытки попарного сопоставления семей, обычно включаемых в ностратическую макросемью, начались уже с середины XIX века. Ими были индо-уральское (И. Куно, Н. Андерсон, В. Томсен, Ф. П. Кёппен), урало-алтайское (В. Шотт, М. А. Кастрен), индо-семитское (Г. Мёллер, А. Кюни) и индо-картвельское сравнения (Ф. Бопп)[3][4].
В начале 1960-х годов ностратическую теорию существенно развил советский славист В. М. Иллич-Свитыч, но его фундаментальная работа «Опыт сравнения ностратических языков» осталась незавершённой из-за гибели автора в автокатастрофе. В дальнейшем этой теорией активно занимались израильский учёный А. Б. Долгопольский и российские учёные В. А. Дыбо и С. А. Старостин.
В. М. Иллич-Свитыч и А. Б. Долгопольский относили к ностратическим также афразийскую макросемью, однако по мнению, излагаемому в работах С. А. Старостина и А. Ю. Милитарёва, афразийские языки представляют собой отдельную макросемью, поскольку её вычисленный глоттохронологическим методом возраст сравним с возрастом ностратической макросемьи.
Словарь реконструированных лексем ностратического языка в 1994 году опубликовал американский учёный А. Р. Бомхард (см. Ностратические словари).
Арон Долгопольский подготовил к изданию новый ностратический словарь, который вышел в свет в Англии в 2008 году[5] и трёхтомным изданием в России в 2013 году.
А. А. Зализняк в 2012 году утверждал, что средняя оценка на тот момент — 23-е тысячелетие до н. э.[8]
Согласно опубликованной в 2013 году работе Mark Pagel et al., в которой уровень правдоподобности ностратической гипотезы оценивается с помощью численных методов, распад праностратического языка мог произойти около 15 тысяч лет назад (начало 13-го тысячелетия до н. э.), что авторы работы связывают с завершением последней ледниковой эпохи.[9]
А. Бомхард и К. Ренфрю помещают прародину ностратических языков на Ближний Восток, так как культуры этого региона (в частности, кебарская и зарзийская) первыми совершили переход от палеолита к мезолиту, распространив свои культурные и технологические новшества далеко за пределы Ближнего Востока. С совершенно иной точкой зрения выступает С. Е. Яхонтов, на основании реконструируемой праностратической лексики помещающий прародину этих языков в лесной зоне Поволжья, Южного Урала и Западной Сибири, расположенной очень близко к предполагаемой прародине уральских языков.[1] К аналогичным выводам пришли Н. А. Николаева и В. А. Сафронов, связывающие ностратические (и более узко — бореальные) языки с постсвидерскими культурами, распространившимися по Евразии благодаря приручению собаки и использованию лука и стрел.[10]
По мнению В. В. Напольских, в ностратической лексике нет следов знакомства не только с производящим хозяйством, но и с мезолитическими изобретениями. Поэтому, учитывая датировки распадов дочерних праязыков, распад ностратического праязыка (отделение западной группы от восточной) следует относить как минимум к X—XII тыс. до н. э. Ареал ностратической общности мог занимать протяжённую приледниковую зону Евразии от Северного Причерноморья до Забайкалья. Аргументом в пользу этого служит археологическая общность таких палеолитических культур, как мальтинско-буретская, Костёнки, Сунгирь, Ориньяк, а также генетическое сходство ребёнка из погребения в Мальте с европейскими популяциями (мт-ДНК гаплогруппа U, Y-хромосомная гаплогруппа R). Условия мамонтовой степи обеспечивали существование довольно крупных коллективов верхнепалеолитических охотников, которые были связаны едиными условиями обитания, хозяйственно-культурным типом и путями сообщения вдоль южного побережья приледниковых водоёмов. Распад общности был связан с концом последнего оледенения, во время которого приледниковое озеро Западной Сибири образовало Тургайский сток в Аральско-Каспийский бассейн, отделив западноностратическую группу от восточной. Радикальная перестройка природной среды вызвала изменение хозяйственно-культурного уклада коллективов[11].
Состав макросемьи
В основополагающей работе Иллича-Свитыча к ностратическим относятся алтайские, картвельские, дравидийские, индоевропейские, уральские и афразийские языки. С. А. Старостин, основываясь на глоттохронологических подсчётах, сделал вывод, что афразийский праязык распался приблизительно за 11—10 тысяч лет до н. э., приблизительно в одно время с ностратическим праязыком. Это дало ему основания считать, что афразийские языки не входят в состав ностратической макросемьи, а сами являются макросемьёй, родственной ностратической на более глубоком уровне[12].
Наиболее характерной чертой языков, обычно относимых к ностратическим, является присутствие звука [m] в формах личного местоимения 1 лица ед. числа, и звука [t] (как вариант — [d], [s], [č], [š] и т. д.) — 2 лица ед. числа. Е. А. Хелимский также отмечает, что в этих местоимениях (если не в именительном падеже, то в косвенных падежах) зачастую присутствует звук [n]. На карте, составленной авторами World Atlas of Language Structures (WALS), эта изоглосса хорошо прослеживается на севере Евразии, и присутствует там как минимум с донеолитических времён[14]. Аналогичное явление («изоглосса N-M») прослеживается в индейских языках тихоокеанского побережья обеих Америк[15]. Авторы WALS относятся к идее генетического родства этих языков скептически, хотя и признают, что подобное сходство личных местоимений вряд ли может быть случайным совпадением.
Внутренняя классификация
Ностратические языки подразделяют на западные и восточные[16]. С. А. Старостин считал, что это деление имеет скорее ареальную, чем генетическую природу[13].
Некоторыми считаются наиболее близкими к картвельской семье. Другие считают праиндоевропейский смешанным языком, на который оказал сильное влияние какой-то агглютинативный язык типа уральского. Есть мнение и о его первоначальном изолирующем тоновом состоянии. Об этом говорят и строгие правила формирования индоевропейского корня.
Время распада — 5-е—4-е тысячелетия до н. э. Иногда приводят более раннюю дату — 8-е—6-е тысячелетия до н. э.
Старостин считает в наиболее близком родстве с ностратической макросемьёй. Другие (Иллич-Свитыч, Долгопольский) относят к западной ветви ностратических (наряду с индоевропейской и картвельской прасемьями).
Время распада (по Старостину) — 12-е — 10-е тысячелетия до н. э. Раньше приводили более позднюю дату — 9-е — 8-е тысячелетия до н. э. Однако в настоящее время нет надёжных механизмов вычисления и проверки таких древних дат.
Алтайские языки делятся на тюркскую, тунгусо-маньчжурскую, монгольскую (западноалтайские), корейскую и японскую группы (восточноалтайские). Существование само́й алтайской языковой семьи как генетического единства подвергается сомнению одними учёными (предпочитающими говорить о языковом союзе) и активно поддерживается другими. Некоторые учёные полагают, что в ностратическую семью входят отдельно тюркский, монгольский и т. п. праязыки, не образующие отдельной алтайской семьи.
Сходство с урало-алтайскими — агглютинация. Особое сходство с уральским — фонетическое (отсутствуют или вариативные звонкие и имеются глухие геминаты— так же, как и в этрусском и хаттском, по всей видимости, от этрусского геминаты и перешли в итальянский). Большинство[кого?] считает эламский родственным дравидским (показатели склонений похожи), а Старостин сделал вывод о промежуточном положении эламского — между афразийским и другими ностратическими.
Промежуточное положение между алтайскими и уральскими занимают юкагиро-чуванские языки, в связи с чем некоторыми исследователями (И. А. Николаева, В. В. Напольских) они объединяются в уральско-юкагирскую прасемью. С развёрнутой критикой этой гипотезы выступает Анте Айкио (который, впрочем, не отрицает возможности родства этих языков на праностратическом уровне)[18].
Прародину народов, говорящих на уральских языках, обычно помещают в районе Урала и Западной Сибири (по В. В. Напольских — в южном междуречье Иртыша и Оби[19]), где они далее разделились на финно-угорскую и самодийскую ветви, осваивая территории по обеим сторонам от Уральских гор, причём финно-угорские саамские языки получили значительное субстратное влияние от неизвестного языка или языков древнейшего населения севера Европы.
Морфологически и фонетически весьма похожи на урало-алтайские языки, прежде всего на финно-угорские (такого мнения придерживались К. Уленбек, О. Соважо, Т. Ульвинг, К. Бергсланд). Тем не менее, такое сходство могло быть приобретённым в результате совместного проживания в дописьменный период. В то же время, характерной чертой эскимосско-алеутских языков является инкорпорирующий (полисинтетический) строй, не свойственный более никаким ностратическим языкам, и в то же время свойственный также чукотско-камчатским языкам.
Реконструкция
А. Б. Долгопольский считает, что праностратический язык был аналитическим языком со строгим порядком слов в предложении (SOV). Базовая структура слова — CV(C)CV, местоимения и служебные слова могли также иметь структуру CV. Наиболее уверенно реконструируются местоимения *mi («я»), *ṭi («ты»), *ḳu («кто»), и некоторые другие. В целом для праностратического языка Долгопольский реконструирует сложную систему указательных и указательно-классифицирующих местоимений, которые в постпозиции к имени функционировали как грамматические показатели (одушевлённости/неодушевлённости, числа, темы).[20]
В. М. Иллич-Свитыч написал четверостишие, составленное из реконструированных им слов праностратического языка, которое впоследствии было использовано в качестве эпиграфа к посмертному изданию его монографии «Опыт сравнения ностратических языков» (издательство «Наука», М., 1971), и в качестве эпитафии на его надгробье:
***ḲelHä weṭei ʕaḲun kähla
ḳaλai palhʌ-ḳʌ na wetä
śa da Ɂaḳʌ Ɂeja Ɂälä
ja-ḳo pele ṭuba wete
Язык — это брод через реку времени,
он ведёт нас к жилищу ушедших;
но туда не сможет прийти тот,
кто боится глубокой воды.
Внешнее родство
С. А. Старостин считал, что между праностратическим и прасинокавказским можно установить систему регулярных фонетических соответствий. Кроме того, он приводил список из 213 лексических и 22 грамматических параллелей (местоимения, суффиксы, частицы) между праностратическим и прасинокавказским[21]. Гипотетическую суперсемью, объединяющую ностратические, синокавказские и афразийские языки, Старостин называл евразийской (англ.Eurasiatic)[22].
Согласно другой, слабо обоснованной гипотезе, выдвигаемой в последнее время некоторыми[кем?] исследователями, все ностратические языки относятся к надсемье более высокого уровня (так называемым борейским языкам).
Критика
Среди лингвистов ностратическая гипотеза нередко критически отвергается. Она была подвергнута критике различными специалистами, считается весьма спорной, и её выводы не принимаются многими индоевропеистами и компаративистами, которые рассматривают теорию ностратических языков либо как, в худшем случае, полностью ошибочную или как, в лучшем случае, просто неубедительную[23][24][25][26]. Основным аргументом является, что на столь большой временной глубине методы сравнительно-исторического языкознания (исходящие к тому же из представлений о дивергенции языков в рамках во многом упрощённой модели «родословного древа») неприменимы[источник не указан 2170 дней]. Вместе с тем в общетеоретических подходах мировое языкознание не отрицает развития устных (звуковых с поддержанием жестами и мимикой) коммуникаций в человеческих общностях со времён появления на планете первых людей, орудий труда и элементов разделения труда.
Резко отрицательно о ностратике отзывался известный типолог и специалист по австралийским языкамР. Диксон (R.M.W. Dixon) в своей книге «The rise and fall of languages» (1997). Критические замечания как по методике в целом, так и по частным реконструкциям высказывали также известные специалисты Л. Кэмпбелл, Дж. Мэтисофф и др. Среди советских лингвистов видным критиком ностратической гипотезы являлся Б. А. Серебренников.[27]
На критику С. Старостин, в частности, отвечал в своей работе «О доказательстве языкового родства»[28], где произвёл разбор аргументов противников макрокомпаративистики, предоставив свои контраргументы.
↑Старостин С. А. Nostratic and Sino-Caucasian // Труды по языкознанию. — 2007. — С. 450.
↑Старостин С. А. Subgrouping of Nostratic: comments on Aharon Dolgopolsky’s «The Nostratic Macrofamily and Linguistic Paleontology» // Труды по языкознанию. — 2007. — С. 769.
↑Старостин С. А. Nostratic and Sino-Caucasian // Труды по языкознанию. — 2007. — С. 454—466.
↑Старостин С. А. Subgrouping of Nostratic: comments on Aharon Dolgopolsky’s «The Nostratic Macrofamily and Linguistic Paleontology» // Труды по языкознанию. — 2007. — С. 768.
↑George Starostin.Nostratic (неопр.). Oxford Bibliographies. Oxford University Press (29 октября 2013). doi:10.1093/OBO/9780199772810-0156. — «Nevertheless, this evidence is also regarded by many specialists as insufficient to satisfy the criteria generally required for demonstrating genetic relationship, and the theory remains highly controversial among mainstream historical linguists, who tend to view it as, at worst, completely invalid or, at best, inconclusive.» Дата обращения: 13 сентября 2015. Архивировано 13 сентября 2015 года.
↑«The frustration evident in many of the statements of Nostraticists is clear: they are using the same methods as IE linguists, yet their results are not accepted by most IE linguists for reasons which are seldom clearly articulated.», цитата по Clackson J.Indo-European Linguistics : An Introduction. — Cambridge: Cambridge University Press, 2007. — P. 20. — (Cambridge Textbooks in Linguistics). — ISBN 0-52-165367-3. Архивировано 4 марта 2016 года.
↑«Вполне фантастичными и ненаучными являются „ностратические“ манипуляции — большинство приводимых случаев либо из области звукоизобразительных слов, либо семантически неубедительно, либо просто недоразумения.» — Герценберг Л. Г. Краткое введение в индоевропеистику. — Санкт-Петербург: Нестор-История, 2010.
↑«О доказательстве языкового родства»Архивная копия от 8 октября 2012 на Wayback Machine. Типология и теория языка (к 60-летию А. Е. Кибрика). М., Языки русской культуры, 1999, стр. 57-69. Перепечатано в: Старостин С. А. Труды по языкознанию. М., Языки славянских культур, 2007, стр. 779—793.
Иллич-Свитыч В. М. Опыт сравнения ностратических языков. — М.: УРСС, 2003.
Старостин С. А. Nostratic and Sino-Caucasian. // Труды по языкознанию. — М.: Языки славянских культур, 2007. — С. 448—466.
Старостин С. А. Subgrouping of Nostratic: comments on Aharon Dolgopolsky’s «The Nostratic Macrofamily and Linguistic Paleontology». // Труды по языкознанию. — М.: Языки славянских культур, 2007. — С. 752—769.
Старостин С. А. Об одном новом типе соответствий шумных смычных в ностратических языках. // Труды по языкознанию. — М.: Языки славянских культур, 2007. — С. 803—805.
Зулпукаров К.З., Амиралиев С.М. Судьба пракорня kes/sek в ностратических языках // Вестник Дагестанского государственного университета. Серия 2. Гуманитарные науки. 2016. Том. 31. Вып. 3
Зулпукаров К.З., Зулпукарова А.К. О ГЕНЕЗИСЕ И РАЗВИТИИ ЛИЧНЫХ МЕСТОИМЕНИЙ В НОСТРАТИЧЕСКИХ ЯЗЫКАХ // ВЕСТНИК ОШСКОГО ГОСУДАРСТВЕННОГО УНИВЕРСИТЕТА. 2016. № 3-2.
.svg)