Макси́м Алекса́ндрович Бороди́н (укр.Максим Олександрович Бородін; род. 15 февраля1973, Днепропетровск, Украинская ССР, СССР) — украинский поэт (до 2019 года писал преимущественно на русском языке). Сооснователь и соредактор днепровского самиздат-альманаха «СТЫХ»[1].
Бородин по природе своей — писатель-протей. Он не то чтобы хаотически надевает маску за маской; ему не всё равно, кем он будет в тот или иной момент, — это он просто такой и есть. В тех книгах, которые Максим Бородин издавал в родном Днепропетровске, спектр превращений ещё богаче и заметнее: там находится место, например, американским, африканским, польским и немецким поэтам, «переведённым» автором (точнее — сгенерированным вместе со своей вполне заслуживающей доверия биографией).
Бородин считает своим учителем Геннадия Айги, но из-за конкретности, любви к деталям ближе он, как мне кажется, некрасовской школе (если вообще есть такая школа). <…> Постмодернизм со своей пресловутой «смертью автора» (против этого понятия восставали такие разные авторы, как Всеволод Некрасов и Михаил Айзенберг) уже изживает себя. Бородин пишет сейчас, когда от постмодернизма поэзия постепенно отходит, а вот «к новому берегу» ещё не прибилась.
Максим Бородин принадлежит к наиболее заметным авторам Днепропетровска, хотя в «гражданской» жизни он кандидат технических наук. Бородин — основатель альманаха «своевременной» литературы «Стых», чрезвычайно плодовитый поэт. Кажется, главный фирменный признак его произведений — бытовой абсурд с мрачным (псевдо)социальным юмором. Хотя хватает и воздушно-абстрактных построений, и метафор.
«Ты» в стихах Максима Бородина оказывается в той крохотной области, в которой и обитают эти ранящие всё человеческое чистота и непосредственность — только что открывшего мир веры и опытного в нём. Человек стыдлив и застенчив. Максим Бородин показывает, что так и есть — и насколько так. И вот это «Ты» беспокоит, прячется камешеком под стелькой обуви, как лучик в глаза, и так получается (надо обладать смелостью, чтобы показать это в поэзии), что это «Ты» заставляет подумать о… Христе. О Богочеловеке. Но так ли это у Максима Бородина? «Ты» — это может быть и таинственная Любовь, могущественная и безликая. Это может быть — всего лишь! — любимый человек, в котором всё — огромно, о котором нельзя писать со строчной буквы. Впрочем, лучше вернуться к минору. Мне слышится в стихах Максима Бородина тонкая дудочка Блаженного Августина.
Но это не значит, что такой поэзии не может быть, — и вот Максим Бородин её наконец (практически в одиночку <…>) создал. И теперь совершенно неясно, почему нас этим так пугали. Ни в ровной меланхолической интонации, ни в использовании эксплицированных риторических фигур и заострённых афористических формулировок как бы между прочим, по ходу дела, ни в постоянных апелляциях к мировой культуре и разношёрстной заграничной географии (нередко в непосредственной близости от деталей местной топографии) нет ничего плохого.
Максим Бородин продолжает ту линию русской поэзии, которая восходит к минимализму 1950—1960-х, к тому времени, когда поэты вновь начинают использовать свободный стих, понимая его не только как версификационную форму, но как комплексную поэтику, предполагающую отказ от всех традиционных поэтических украшений. Но также и от трансцендентного — от попыток использовать поэтическое слово как инструмент, способный вознести поэта и его читателя в мир горний или бросить в бездну. Коротко говоря, это была «простая» поэзия о «простых» людях и их «простых» переживаниях. Но именно в этой «простоте» (я использую это слово за неимением лучшего) заключалось универсалистское послание такой поэзии: она должна была стать общим языком для всего человечества, избавленного от болезненных иллюзий первой половины века. Характерно, что сейчас эта линия существует скорее на периферии русской поэзии, а трансценденталистское понимание поэтического языка пока снова на переднем плане. И в этом контексте Бородин продолжает свою тихую, но настойчивую работу по воскрешению той универсальной поэзии, кажущейся подчас едва ли не старомодной. Эта достаточно объёмная и обильно иллюстрированная книга состоит из множества бытовых сценок, она не предлагает мистических прорывов и не увлекается политическим мессианизмом, зато она по-настоящему прозрачна. Можно сказать, что это своего рода каталог тех фантазий, чувств и размышлений, что посещают почти каждого жителя Восточной Европы в наше время. И в этом умении создать портрет эпохи видно безусловное мастерство поэта.
Бородин М. А. Правила ближнего боя : стихи. — Днепропетровск : Самиздательство литературной группы «Новый Мост», 2005. — 144 с.
Бородин М. А. Никакой анестезии : стихи. — Днепропетровск : Самиздательство литературной группы «Новый Мост», 2007. — 82 с.
Бородин М. А. Париж : стихи. — Днепропетровск : Самиздательство литературной группы «Новый Мост», 2007. — 48 с.
Бородин М. А. Судьба : стихи. — Днепропетровск : Самиздательство литературной группы «Новый Мост», 2009. — 72 с.
Бородин М. А. Свободный стих как ошибочная доктрина западной демократии : избр. стихи. — М. : АРГО-РИСК : Книжное обозрение, 2010. — 128 с. — (Книжный проект журнала «Воздух» ; вып. 49). — ISBN 5-86856-196-1.
Бородин М. А.2013 : книга стихов / ред. Василий Бородин; предисл. Наталии Черных; послесл. Олеся Барлига. — [Б. м.] : Издательство «неновый мост», 2014. — 106 с. — ISBN 978-0-8021-1827-7.
