Родилась в г. Орле в семье жандармского офицера Андрея Тимофеевича Прудковского. Благодаря усилиям матери, Веры Николаевны (урождённой Чоглоковой), Надежде и трём её младшим сёстрам с раннего детства прививалась любовь к искусству и развивалась их творческая фантазия[4].
В 1892 г. семья переехала в Москву, где продолжились домашние занятия рисованием, ставшие для сестёр «второй жизнью», а замкнутость их мира детства приводила к «внутренней углублённости». Последующие годы учёбы в гимназии Надежда Удальцова вспоминала критически: «Внешний суетливый мир пришёл вместе с гимназией. Ученье, подруги оторвали от искусства»[5].
В 1905 г. она с отличием окончила московскую женскую гимназию В. П. Гельбиг и поступила в частную художественную школу Константина Юона, где преподавали И. О. Дудин и Н. П. Ульянов[6]. Годы спустя Удальцова написала о поре своего ученичества:
«Всё, что я делала у Юона и что делали мои сотоварищи, было мне глубоко чуждо. В детстве я увидела Эрмитаж, и старые мастера поразили меня… Некоторое значение имел художник Н. П. Ульянов, который увидя мои детские рисунки, сказал, что школа мне не нужна, что я готовый художник, долженствующий лишь найти себя. Это „найти себя“ определило весь мой путь»[5].
Надежда Удальцова, 1908
Большое воздействие на становление начинающей художницы произвели два события: живопись старых мастеров в Дрезденской галерее, увиденная во время поездки летом 1908 г. в Германию, и посещение собрания современной французской живописи С. И. Щукина осенью того же года, по возвращении в Москву. Удальцову «ошеломила смелость нового живописного языка Сезанна, Гогена, Ван Гога, Матисса и Пикассо, и в то же время она осознала коренную связь этих художников с великими мастерами прошлого»[4]. За год до этого большое впечатление на неё произвела посмертная выставка В. Э. Борисова-Мусатова, восхитившая «не списанными, а сотворёнными образами»[5].
Учёба у Юона окончательно потеряла значение для Удальцовой (в 1908 г. она вышла замуж за А. И. Удальцова и взяла фамилию мужа). В 1909 г. она перешла в мастерскую Кароля Киша, ученика Шимона Холлоши, где в то время занимались её ровесники, уже побывавшие у Холлоши в Мюнхене, — Константин Истомин и Владимир Фаворский. В 1911 г. Удальцова начала посещать знаменитую «Башню» — коллективную свободную мастерскую на Лубянской площади, где вошла в круг живописцев зарождавшегося русского авангарда, который составляли Михаил Ларионов, Наталья Гончарова, Владимир Татлин, Любовь Попова.[4]
Русская кубистка
В ноябре 1912 г. Надежда Удальцова, Любовь Попова, Вера Пестель и Софья Каретникова отправились в Париж. Их поездка отозвалась в художественных мастерских Москвы каламбуром: «Вера, Надежда, Любовь и даже мать их Софья[7] нас покинули, собрались в Париж, живописи учиться»[4]. Однако Пестель и Каретникова вскоре вернулись, а Удальцова и Попова поступили в Академию де Ла Палет, центр распространения кубизма, где продолжили образование под руководством Дюнуайе де Сегонзака, Анри Ле Фоконье и Жана Метценже — одного из теоретиков нового искусства, создавшим в 1912 г. совместно с Альбером Глезом художественный манифест кубизма. Занятия в академии Удальцова совмещала с изучением собраний Лувра и музея Клюни, много рисовала на улицах Парижа.[8]
«В Париже я прожила около года, как зачарованная. Город в кубах домов своих и переплетениях виадуков, с дымами поездов, с аэропланами и дирижаблями в воздухе рисовался фантастическим живописным явлением подлинного искусства. Архитектура домов с их охристо-серебристым тоном воплощалась в кубистических построениях Пикассо. Были частые посещения Лувра; изучался Пуссен, Леонардо да Винчи, Микель-Анджело; посещения музея Клюни и цветные „витро“ объяснили мне великолепного Матисса»[5].
В 1913 г. Удальцова вернулась в Москву и работала в мастерской Татлина. В 1914 г. впервые экспонировала одну из своих кубистических композиций на выставке общества «Бубновый валет»[9], а весной 1915 г. в Петрограде участвовала в 1-й футуристической выставке картин «Трамвай В»: в числе 8 её картин[10] одно из наиболее значительных произведений этого периода — «Ресторан» (1915), навеянное парижскими воспоминаниями и передающее таинственную, полную суеты, жизнь ночного ресторана. Композиция картины «до предела насыщена изображениями дробящихся и пульсирующих граней трансформированных предметов, которые создают иллюзию их движения в пространстве»[11].
Надежда Удальцова, 1915
В работах, показанных в Петрограде в декабре 1915 — январе 1916 г. на Последней футуристической выставке «0,10»[12], Удальцова стремилась освободиться от излишней детализации, предпочитая простоту и ясность композиционных решений, свойственные классическому кубизму. Но в отличие от Татлина, Малевича, Поповой, она решала не столько конструктивные, сколько живописные задачи и не теряла непосредственную связь со зрительными впечатлениями от натуры[13]. Связь с натурой сказывалась даже в её супрематических композициях, экспонировавшихся в 1916 г. на выставке «Магазин» в Москве. Композиция «Живописное построение» (1916) отражает переход Удальцовой от кубизма к исследованию взаимодействий «различных цветовых плоскостей, качество которых изменялось в зависимости от их напряжения, взаимного расположения и интенсивности окрашенности»[14].
К середине 1910-х относятся и первые полемические выступления Удальцовой, в частности её отклик на уничижительные статьи Александра Бенуа о футуристических выставках:
«Доколе всё новое в искусстве будет встречаться только насмешкой, недоверием и издевательством? Разве не признан закон эволюции в жизни науки, почему же искусство обречено стоять на месте и изживать старые истины?
Мы, как художники, отдаем дань старым временам, и мы знаем, что там также боролись за новую идею. Знаем, что толпа не признавала Рембрандта, а на наших глазах Сезанна и всех, кто шёл за ним. И уже совсем недавно издевались над „Кубофутуристами“, их выставками.
…Отчего люди, своим положением как бы поставленные выяснять каждое новое явление в искусстве, всегда, как показывает история, приходят в панику, вопят, сквернословят? Не значит ли это, что таким людям неведомо и непонятно вообще искусство как таковое по форме? Они просто набивают свои головы томами исследований об искусстве и могут лишь судить о том, что до них утверждено.
Искусство свободно, и развивается по одному ему присущему закону изменения формы»
— Н. Удальцова. Отношение критики и общества к современному русскому искусству (1916)[15].
В 1915 г. Надежда Удальцова, как автор буклета «Владимир Евграфович Татлин» для издания «Новый журнал для всех», участвует в создании первого печатного документа, посвященного его творчеству. В 1916 г. она вошла в группу последователей Казимира Малевича «Супремус»[16]. Вместе с Малевичем, Любовью Поповой, Александрой Экстер, Иваном Пуни, Иваном Клюном, Ольгой Розановой и другими известными художниками-супрематистами работала в Вербовке.
Послереволюционный период
С 1917 года после Февральской революции Надежда Удальцова совместно с Владимиром Татлиным и Георгием Якуловым активно участвует в создании московского профсоюза художников, начинает преподавать. «Эти годы напряженной организационной работы и борьбы в школе за новое искусство мало оставляли времени для живописи»[17]. Она была одним из организаторов Левой Федерации московского профсоюза художников, работала во Всероссийской коллегии по делам изобразительного искусства, преподавала в Свободных государственных мастерских[16] — сначала ассистентом Малевича, затем главным мастером[17]. Принимала участие в выставках Всероссийского центрального выставочного бюро как экспонент и пропагандист современного искусства: 23 февраля 1919 г. на V Государственной выставке картин, открывшейся в Музее изящных искусств Удальцова выступила с докладом о кубизме, изложив теорию этого течения и проиллюстрировав её представленными на выставке кубистическими работами. Доклад, адресованный учащимся Свободных государственных мастерских, привлёк внимание гораздо более широкого круга посетителей и был отмечен в прессе, как пример живого общения художника с публикой, имеющий «громадное значение для пропаганды искусства»[18].
Александр Древин. Портрет Надежды Удальцовой. 1923. Русский музей
В первые послереволюционные годы, несмотря на тесное сотрудничество с Малевичем, Татлиным и другими представителями супрематизма и конструктивизма, чьё искусство выходило за пределы станковой картины в дизайн, архитектуру, театр, Удальцова, напротив, стремилась работать как живописец-станковист. В 1921 году она «демонстративно покинула Институт художественной культуры (Инхук), возмущённая лозунгом замены станкового искусства „производственным“»[19]. На позициях станковизма она сближается с художниками бывшего «Бубнового валета» И. Машковым, П. Кончаловским, А. Лентуловым, А. Осмёркиным.
В 1920 году Надежда Удальцова вышла замуж за художника Александра Древина, что стало ключевым событием в её дальнейшей личной и творческой судьбе. В начале 1920-х они вместе вернулись к фигуративной живописи. В 1922—1923 годах произведения Удальцовой и Древина экспонировались на 1-й выставке русского искусства в Берлине. Их работы приобретены обществом «Société Anonyme» (коллекция общества в 1941 г. вошла в собрание Художественной галереи Йельского университета)[20][16]. В 1923 г. вместе с бывшими участниками группы «Бубновый валет» Удальцова и Древин экспонировались на «Выставке картин» в Москве[21].
С 1920 г. — профессор ВХУТЕМАСа, созданного на базе Государственных свободных художественных мастерских; преподавала на основном отделении, вела мастерские на живописном и текстильном отделениях[16].
Вторая половина 1920-х — 1930-е годы
Основным жанром в творчестве Удальцовой с середины 1920-х становится пейзаж. Для подготовки к большим выставкам Удальцова и Древин много раз выезжали в творческие командировки — на Урал (1926—1928), Алтай и Восточный Казахстан (1929—1932), в Армению (1933). Работы уральского цикла Удальцовой «с густой пастозной манерой письма, „мрачным“ колоритом, передающим закатные состояния природы»[19], экспонировались, совместно с Древиным, на их персональной выставке в Русском музее в 1928 г. и вызвали дискуссии среди художников. В докладе «Выставка Удальцовой — Древина и пути развития современного искусства» Николай Пунин писал: «Отношение к вещам Удальцовой — Древина осложнено предыдущей эпохой, отучившей нас видеть пейзаж. Эпигоны передвижничества, потом „Мир искусства“ с его острым сюжетным содержанием, закрыли от нас непосредственное восприятие действительности». Задаваясь вопросом, являются ли представленные на выставке пейзажи «прогрессом в традиции роста русской культуры или случайным явлением, шагом в сторону», Пунин утверждал: «Это шаг честный, мужественный ход туда, куда не всякий рискнул бы пойти»[22]. Сама художница так описывала свои впечатления, воплотившиеся в пейзажах уральского цикла:
«Урал с его увалами и долами, быстрой, по вечерам огневеющей Чусовой: медведи в пихтовых лесах, седые утёсы, синева лесов и пламенеющие закаты, деревни на берегу рек, напевный говор детей и женщин — всё это отразилось в пейзажах того времени»[17].
В 1927—1931 гг. Удальцова была действительным членом Общества московских художников[23], в 1928 г. её работы экспонировались на 1-й выставке Общества[24], в 1931 г. они с Древиным вошли в состав участников выставки «Тринадцать»[25].
В 1930 г. закрытие Вхутемаса-Вхутеина отстранило Удальцову и Древина от преподавания и ухудшило материальное положение семьи. В 1933 г. их творчество подверглось нападкам в брошюре О. Бескина «Формализм в живописи» (в частности, картины Удальцовой «Скачки» и «Алтайский пейзаж»)[26]. В 1936 г. во время очередной кампании борьбы с «формализмом» многие видные художники были вынуждены публично каяться и заявлять о своем «разрыве с формализмом» или «натурализмом». 10 марта 1936 г. на собрании московских художников подобные заявления вынужденно сделали А. Лентулов и Н. Удальцова[27].
17 января1938 года Александр Древин был арестован и после непродолжительного расследования приговорён к высшей мере наказания «за контрреволюционную деятельность»[28]. Надежде Удальцовой удалось сохранить от конфискации картины и рисунки мужа — во время ареста она выдала их за свои работы[29].
Поздний период творчества
Конец 1930-х — начало 1940-х гг. стал одним из самых трудных периодов в жизни Надежды Удальцовой, ставшей женой «врага народа», о гибели которого узнала лишь годы спустя[30]. Во время войны, когда их сын сражался на фронте, она не уехала в эвакуацию, осталась в Москве и продолжала работать, выезжая с бригадой художников в воинские части:
«Писали целыми днями с жадностью, разбрасывались; хотелось захватить всё: и образы лётчиков, и землянку, аэродром. Наблюдения, сначала отрывочные, зарисовки, иногда неясные, со временем начали принимать чёткие формы. Образы защитников нашей Родины всемогущей силой захватили меня. Ведь каждое лицо — это самое дорогое, что есть для художников сегодня»
— Н. Удальцова (газета «За храбрость», 1 мая 1942 г.)[31].
В эти годы она вновь обратилась к натюрморту, и в мае 1945 г. показала свои работы на небольшой персональной выставке в залах МОССХ. Особенность новых неброских натюрмортов Удальцовой, далёких от пафоса тогдашней советской живописи и ушедших от формальных решений её собственного кубистического прошлого, отметил искусствовед Александр Ромм, увидевший в них некий итог «тридцатилетних исканий живописного образа»:
«Удальцова не чужда красивых вещей, но явно предпочитает незатейливые предметы обихода, скромные полевые цветы, овощи и плоды. Эти кучки яблок, помидоров, рыбок, разложенных на помятых салфетках или простых тарелках, неприхотливые кувшинчики и кружки вовсе не те красивые предметы, которыми любуемся в жизни, которыми другие художники любят украшать уголки своих нарядных интерьеров. К тому же эти предметы Удальцова дает в сочетаниях, которые в жизни показались бы странными, необоснованными. Такие натюрморты не создают впечатления домашнего уюта. Они апеллируют не к житейским ассоциациям, а к нашему живописному восприятию. Ибо истинный колорист способен перевоплотить в значительное и богатое то, что в жизни ничтожно и скудно, мнимый порядок — в ритмическую закономерность…
Значение изображаемых вещей как предметов обихода, букетов и прочего меркнет, они становятся музыкальными нотами различного тембра, претворёнными художником в цветовые мелодии. Но при этом Удальцова утверждает и весомость материи в предметах, придает им сочный рельеф… Натюрморт для неё теперь не только уравновешенный декоративный ансамбль — это многообразный подвижный микрокосм, органически спаянное целое. У неё точно обоснованы система цветовых валёров, последовательность живописных планов, созвучие пространственных и цветовых ритмов. Но нет намёка на нарочитость, схематизм, на холодную расчётливость. В каждом мазке творческий порыв, импульсивность, страстность»
В 1946 г. художницу награждают медалью «За доблестный труд в Великой Отечественной войне 1941—1945 гг.»[25] Но в конце 1940-х — начале 1950-х её жизнь вновь подверглась испытаниям: в 1948 г. искусство Удальцовой стало объектом очередных гонений борьбы с «формализмом и преклонением перед Западом», за этим последовали тяжёлые болезни[31].
30 декабря 1947 года Надежда Удальцова записала в своём дневнике:
«Год кончается, злой 47 год. Столько погибших надежд, столько разбитых проектов. Что же, ничего не ждать, ничего не желать. Ждать лишь неизбежно приближающегося конца. Или снова создать иллюзию и попытаться выполнить это в искусстве. Или делать то, что знаешь, только с большим блеском и искусством. Искусство так низко пало, что оно не поднимется долго. И для этого нужно, чтобы старейшее поколение и молодежь поняли, что без традиций из пальца искусства не высосешь»[33].
Лишь «под конец жизни судьба улыбнулась Удальцовой»: в 1958 г. её работы вновь экспонировались на одной из групповых выставок[34], после многих лет молчания в газете «Московский художник» появилась статья, отдающая заслуженную дань её живописи. В начале января 1961 г. нежданным «торжеством обернулось семидесятилетие Удальцовой. Бывшие ученики-вхутемасовцы привезли прекрасно составленный адрес от имени Союза художников»[35]. На другой день художница начала работу над новым натюрмортом. 25 января её не стало.
Отец — Андрей Тимофеевич Прудковский (1854—1918), жандармский полковник, 16 июля 1917 года уволен в отставку генерал-майором, арестован и расстрелян в ходе красного террора[36]. Мать — Вера Николаевна в девичестве Чоглокова (1862—1913)[36][37].
Сестра — Тамара (1893—1969), училась во ВХУТЕМАСе, не окончила, замужем за Борисом Кафенгаузом[36]
Сестра — Варвара (1896—1976[38]) замужем за Александром Николаевичем Никольским, до 1934 года сотрудником Медико-биологического института контроля сывороток и вакцин им. Л. А. Тарасевича, в 1930-е переехал в Среднюю Азию[39].
В 1980-е годы работы Надежды Удальцовой экспонировались на крупных международных выставках: «Москва — Париж» (Москва, 1981), «Искусство и революция» (Токио, 1982), «Семь московских художников. 1910—1930» (Кёльн, 1984), «Искусство и революция» (Будапешт — Вена, 1987—1988), «Русский авангард из частных коллекций» (Хельсинки, 1988), «Русский авангард. Из советских частных коллекций. 1904—1934» (Милан, 1989), «100 лет русского искусства. 1889—1989» (Лондон, 1989)[45].
В 1991 г. в залах Центральном доме художника состоялась масштабная персональная выставка Александра Древина и Надежды Удальцовой, в составе которой экспонировалось свыше 300 произведений двух мастеров[46]. В 2008 г. в Галерее «Дом Нащокина» (совместно с Третьяковской Галереей) прошла выставка 60 работ Александра Древина и Надежды Удальцовой «Вопреки эпохе»[47].
В честь Надежды Удальцовой назван кратер Удальцова на Венере.
В 2010 г., после смерти невестки Надежды Удальцовой, искусствоведа В. В. Стародубовой из семейного собрания пропала значительная часть произведений Древина и Удальцовой[48].
Галерея
Синий кувшин. 1915. Третьяковская галерея
Автопортрет с палитрой. 1915. Третьяковская галерея
↑Власова Т. В. Из истории художественной жизни революционной Москвы: деятельность Всероссийского центрального выставочного бюро (1918—1921) // Советское искусствознание. Вып. 23. — М., 1988. — С. 326.
↑Выставка картин: Грабарь И. Э., Древин А. Д., Кончаловский П. П., Королёв Б. Д., Куприн А. В., Лентулов А. В., Машков И. И., Осмёркин А. А., Удальцова Н. А., Фальк Р. Р., Фёдоров Г. В. Москва, Май 1923. [Каталог]. — М., 1923. — С. 7.
↑Меледина М. В. Общество московских художников (ОМХ). // Советское искусствознание. Вып. 24. — М., 1988. — С. 364, 374—376, 382—384.
↑На 1-й выставке ОМХ экспонировалось 17 работ Удальцовой (Каталог: Выставка художественных произведений Общества Московских Художников. М., 1928. С. 19).
↑Выставка произведений художников В. Н. Вакидина, А. А. Зеленского, Е. А. Малеиной, Н. А. Удальцовой, В. Б. Эльконина. Каталог. — М., Советский художник, 1958. — 56 с.
Завадская Е. В. Мой друг живописец Н. А. Удальцова // Творчество. — 1986. — № 10.
Яблонская М. Н. Надежда Андреевна Удальцова. Александр Давидович Древин. // Огонёк. 1988. — № 25. — С. 24.
Древина Е. А.Надежда Андреевна Удальцова (1886—1961) // Александр Древин. Надежда Удальцова. Каталог выставки. — Союз художников СССР. — М.: Советский художник, 1991. — С. 85—90, 92—95, 123—131. — 144 с. — 2000 экз. — ISBN 5-269-00772-X.
Удальцова Н. А.Автобиография (1933, в сокращении) // Александр Древин. Надежда Удальцова. Каталог выставки. — Союз художников СССР. — М.: Советский художник, 1991. — С. 91—92. — 144 с. — 2000 экз. — ISBN 5-269-00772-X.
Удальцова Н. А.Отношение критики и общества к современному русскому искусству (1916) // Александр Древин. Надежда Удальцова. Каталог выставки. — Союз художников СССР. — М.: Советский художник, 1991. — С. 97—98. — 144 с. — 2000 экз. — ISBN 5-269-00772-X.
Ромм А. Г.Выставка Н. Удальцовой (1945, май) // Александр Древин. Надежда Удальцова. Каталог выставки. — Союз художников СССР. — М.: Советский художник, 1991. — С. 115. — 144 с. — 2000 экз. — ISBN 5-269-00772-X.
Удальцова Н. А. Жизнь русской кубистки: дневники, статьи, воспоминания / Вступ. ст.: В. И. Ракитин; коммент.: Е. А. Древина, А. Д. Сарабьянов. — М.: Лит.-худож. агентство «RA», 1994. — 207 с. — ISBN 5-85164-026-X.
Удальцова Н. А.Н. А. Удальцова. Живописец, график, педагог // Русский музей. Живопись. Первая половина XX века. Каталог. Т.13. С – Я. / В. А. Леняшин (науч. ред. тома). — СПб.: Palace Edition, Русский музей, 2015. — С. 103—105. — 207 с.
