Сверхчелове́к (нем. Übermensch, немецкое произношение: [ˈʔyːbɐmɛnʃ]) — образ, введённый философом Фридрихом Ницше в произведении «Так говорил Заратустра»^[1], для обозначения существа, которое по своему могуществу должно превзойти современного человека настолько, насколько последний превзошёл обезьяну. Сверхчеловек, будучи в соответствии с гипотезой Фридриха Ницше закономерным этапом истории человеческого вида, должен олицетворять средоточие витальных аффектов жизни. Сверхчеловек — это радикальный эгоцентрик, благословляющий жизнь в наиболее экстремальных её проявлениях, а также творец, могущественная воля которого задаёт вектор исторического развития.

Антиподом сверхчеловека Ницше считает образ последнего человека, такого, который устал от жизни, отвергает риск и ищет только лишь комфорт и безопасность. В обществе последних людей нет больше различий между правителем и подданными, сильными и слабыми, выдающимися и посредственными. Социальные конфликты и проблемы сведены к минимуму. Каждый человек живёт одинаковой жизнью и пребывает в «поверхностной» гармонии.

Самое раннее упоминание слова Сверхчеловек известно как «hyperanthropos» и было использовано ещё в I веке до н. э. Дионисием Галикарнасским. Лукиан использовал этот термин во II веке нашей эры, хотя и для насмешки над великими мастерами мира, которые в царстве мертвых будут уменьшены до своих естественных размеров. На немецком языке понятие Übermensch впервые появилось в письме Германа Рааба, провинциала саксонской доминиканской провинции, в 1527 году, где оно является чем-то вроде ругательства для обозначения «лютеран», которые рассматривают Царство Божье в чисто духовных терминах.^[2]

Сверхчеловек играет центральную роль в Божественной комедии Данте Алигьери. Гапакс transumanar (неологизм Данте, от латинского trans — «через», «над […]» и umano — «человек», но как глагол (здесь) «сверхчеловек») становится основным мотивом, особенно в «Раю» (упоминается в Песне I, 70). Аналогии можно найти и в роковом обожествлении Главка. В «Метаморфозах» Овидия (7, 219; 13, 898 — 14, 74) Главк был смертным рыбаком, который случайно обнаружил волшебную траву, сделавшую его бессмертным после употребления в пищу. Однако у него выросли грудные и хвостовые плавники, а руки и ноги регрессировали — это вынудило его навсегда остаться в море.^[3] В творчестве Данте Сверхчеловек означает не что иное, как «статус человека, оставляющего позади условия своего существования на пути к божественному». Однако в конкретном выражении это означает, что обычный человек (в отличие от странника Данте) испытает Сверхчеловеческое не в этом мире, а только в загробной жизни.^[4]

Данте, несомненно, вдохновлялся трудами Псевдо-Дионисия Ареопагита (особенно выражениями super hominem, ultra hominum modum, superhumanus, которые часто встречаются в латинских переводах), но Фома Аквинский, Святой Августин и даже Святой Матфей, возможно, также дали лингвистический импульс. Ещё языческий термин Лукиана Сверхчеловек был впервые использован в христианском смысле пророком Монтаном (ум. 178). Теолог Эрнст Бенц уже подробно объяснял, что термин Сверхчеловек был хорошо разработан в теологии церкви, за столетия до распространения «антихристианского пафоса» Ницше.

Богослов Генрих Мюллер в своем труде Geistliche Erquickungsstunden (1664), Иоганн Готфрид Гердер и индийский философ Шри Ауробиндо, среди прочих, говорили о Сверхчеловеке, каждый со своим значением.^[5] Иоганн Вольфганг фон Гёте использовал это выражение, опять же в насмешливом смысле, в своей трагедии Фауст I: «Какой жалкий ужас овладевает тобой!» — говорит дух земли. На самом деле Фауст — всего лишь «червь, сгибающийся от страха». Гете пишет в стихотворении Посвящение (нем. Zueignung):

Едва взглянул прозревшими глазами —

Уже в мечтах сверхчеловеком став,

Забыв свой долг, ты мнишь других глупцами.

Но чем возвышен ты над остальными?

Познай себя — и в мире будешь с ними.

В романе Достоевского Преступление и наказание (1866) идея главного героя Раскольникова является предтечей идеи Ницше о Сверхчеловеке, призванном властвовать. Раскольников, мечтающий стать Наполеоном, предался самообману. Он ломает голову над попыткой в качестве Сверхчеловека взять на себя функцию Бога, решать добро и зло. Он признает, что Наполеон — «истинный хозяин» преступления: «Я такая же вошь, как и все остальные». Таким образом, Достоевский осудил чувство власти и индивидуалистический принцип.^[6] Теодор Фонтане критически анализирует этот термин в своем романе Штехлин (нем. Der Stechlin, 1897), где старый Штехлин говорит:^[7]

«Теперь вместо реального человека установлен так называемый Сверхчеловек; но на самом деле есть только недочеловеки, и иногда это именно те, кого вы, безусловно, хотите превратить в Сверхчеловека. Я читал о таких людях и видел некоторых из них. Счастье, что, по моему мнению, это всегда явно комичные персонажи, иначе можно было бы впасть в отчаяние»

Ницше вводит понятие Сверхчеловек в противовес своему пониманию потусторонности христианства: Заратустра провозглашает волю Сверхчеловека, чтобы придать смысл жизни на земле, и призывает свою аудиторию игнорировать тех, кто обещает потусторонние свершения, чтобы отвлечь их от земли.^[8][9]

Заратустра утверждает, что христианский выход из этого мира также требовал изобретения бессмертной души, отдельной от земного тела. Это привело к отречению и умерщвлению тела, или аскетизму. Далее Заратустра связывает Сверхчеловека с телом и интерпретацией души как простого аспекта тела.^[10]

Заратустра связывает появление Сверхчеловека со смертью Бога. Хотя концепция Бога была высшим выражением потусторонних ценностей и лежащих в их основе инстинктов, вера в Бога, тем не менее, на какое-то время придавала жизни смысл. «Бог мертв» означает, что идея Бога больше не может обеспечивать ценности. Ницше называет эту важнейшую смену парадигмы переоценкой ценностей.^[11]

Чтобы избежать рецидива платоновского идеализма или аскетизма, создание новых ценностей не может быть мотивировано теми же инстинктами, которые породили те таблицы ценностей. Вместо этого они должны быть мотивированы любовью к этому миру и жизни. Если Ницше диагностировал христианскую систему ценностей как реакцию против жизни и, следовательно, в некотором смысле разрушительную, то новые ценности, за которые будет отвечать Сверхчеловек, будут жизнеутверждающими и созидательными. Реализуя этот новый набор ценностей, Сверхчеловек становится совершенным, поскольку преодолевает все человеческие препятствия.^[11]

Заратустра впервые провозглашает Сверхчеловека как цель, которую человечество может поставить перед собой. Смысл всей человеческой жизни будет определяться тем, как она продвигает новое поколение людей. Например, стремление женщины — родить Сверхчеловека; её отношения с мужчинами будут оцениваться по этому стандарту.^[12]

Заратустра противопоставляет Сверхчеловека вырождающемуся последнему человеку эгалитарной современности, альтернативной цели, которую человечество могло бы поставить перед собой. Последний человек появляется только в Так говорил Заратустра и представлен как удушающее стремление, противоположное духу Сверхчеловека.

По мнению Рюдигера Сафрански, некоторые комментаторы связывают концепцию Сверхчеловека с евгеническими программами.^[13]

Концепция сверхчеловека достаточно амбивалентна. Хоть Ницше и отвергает дарвинистическую интерпретацию данной концепции, во многих его сочинениях проскальзывают утверждения, близкие к социальному дарвинизму и евгенике. Например, в сочинении «К генеалогии морали» Ницше писал, что человечество как масса может быть принесено в жертву ради процветания одного, более сильного существа. Целью является создание касты господ, призванной править Европой. Наконец, в «Ecce Homo» он говорит о «Партии Жизни», которая берет на себя задачу улучшения людей и уничтожения всего «выродившегося» и «паразитного».

По мнению Рюдигера Сафрански, Сверхчеловек представляет собой высший биологический тип, достигнутый путем искусственного отбора, и в то же время является идеалом для каждого, кто достаточно креативен и силен, чтобы освоить весь спектр человеческого потенциала, добра и «зла», стать «художником-тираном». Он пишет:

«Образ сверхчеловека у Ницше амбивалентен, и в нём скрыта экзистенциальная драма. Сверхчеловек представляет собой высший биологический тип; он мог бы быть продуктом целенаправленного разведения; Но это также идеал для всех, кто хочет обрести власть над собой, культивировать и развивать свои добродетели, кто креативен и умеет использовать весь спектр человеческого мышления, фантазии и воображения. Сверхчеловек реализует полный образ того, что возможно для человека, и именно поэтому Сверхчеловек Ницше также является ответом на смерть Бога».

В книге Ecce Homo Ницше решительно отрицает идеалистическую, демократическую или гуманитарную интерпретацию Сверхчеловека:

Слово «Сверхчеловек» для обозначения типа самой высокой удачливости, в противоположность «современным» людям, «добрым» людям, христианам и прочим нигилистам […] Когда же я шептал на ухо, что скорее в нём можно видеть Чезаре Борджиа, чем Парцифаля, то не верили своим ушам. ^[14]

Сафрански утверждает, что сочетание безжалостной воинской гордости и художественного блеска, определявшее итальянское Возрождение, воплощало для Ницше чувство Сверхчеловека. По мнению Сафрански, Ницше хотел, чтобы ультра-аристократическая фигура Сверхчеловека служила макиавеллиевским пугалом современного западного среднего класса и его псевдохристианской эгалитарной системы ценностей.^[15]

В произведении «Так говорил Заратустра» Сверхчеловек занимает важное место с другим ключевым понятием Фридриха Ницше — Вечным возвращением одного и того же. Ницше предполагал, что если бы вся жизнь повторилась безо всяких изменений, каждое событие вернулось вновь, включая самые горькие минуты, и этот процесс длился бы вечно, то только Сверхчеловеку хватило бы отваги и мужества поднять взор над миром и принять его таким, какой он есть. Эта мысль выражает идею о том, что Сверхчеловек любит жизнь, и поэтому согласился бы на её бесконечное повторение. Именно та личность, которая смело приняла Вечное возвращение, и зовётся Сверхчеловеком. По мнению философа, отличие такого существа от обычного человека в порядке отличия человека от обезьяны.

Лоуренс Ламперт предполагает, что вечное возвращение заменяет Сверхчеловека в качестве объекта серьёзных устремлений.^[16]

Воля к власти — концепция, созданная Ницше для объяснения разницы между «живым» и «неживым». По Ницше воля к власти рассматривается как воля, стремление к утверждению жизни, движению. Чем более ярко выражена воля существа на окружающий мир, тем оно «живее». Сверхчеловек, будучи воплощением воли к власти, являет собой только жизнеутверждающие аффекты (философ причислял к ним гордость, радость, здоровье, любовь между полами, конфликт и войну, силу воли, благодарность Земле и жизни). Воля к власти представляет собой «двигающую» силу, имеющую свои проявления в мире, то есть всё, что есть во Вселенной. Высшим утверждением жизни философ считает Вечное возвращение.

Фридрих Ницше верил в теорию эволюции. Он полагал, что вся деятельность человечества направлена на развитие цивилизации и биологический прогресс. По сюжету Заратустра выражает свою любовь к тем, кто творит, созидает, готовит землю для прихода Сверхчеловека. Ницше считал, что вся человеческая культура станет тем, чем будет наслаждаться Сверхчеловек: искусством, наукой, техникой и т. д.

Существуют различные субъективные взгляды на ницшеанский образ сверхчеловека:

• религиозно-христианский (Вячеслав Иванов считал предшественником сверхчеловека Иисуса Христа)^[17];
• культурологический (М. А. Блюменкранц характеризовал эту идею Фридриха Ницше как «эстетизацию волевого порыва»);
• расовая интерпретация (в Третьем рейхе под сверхчеловеком понимался идеал арийской расы).

Термин Сверхчеловек часто использовался Адольфом Гитлером и нацистским режимом для описания их идеи биологического превосходства арийской или германской расы;^[18] расовая версия Сверхчеловека Ницше стала философской основой нацистских идей.^[19][20] Нацистское представление об основной расе также породило идею «низших людей» (нем. Untermenschen), над которыми следует господствовать и порабощать; этот термин не принадлежит Ницше, который критически относился как к антисемитизму, так и к немецкому национализму.

В последние годы жизни Ницше начал верить, что он на самом деле поляк, а не немец, так цитировались его слова: «Я чистокровный польский дворянин, без единой капли дурной крови, и уж точно не немецкой». Вопреки националистическим доктринам он утверждал, что он и Германия велики только благодаря «польской крови в их жилах» и что он «[прикажет] расстрелять всех антисемитов».^[21] Ницше умер задолго до правления Гитлера, и отчасти именно сестра Ницше — Элизабет Фёрстер-Ницше манипулировала словами брата, чтобы приспособить их к мировоззрению своему и своего мужа, Бернхарда Фёрстера, видного немецкого националиста и антисемита.^[22] В 1881 году Фёрстер вместе с Максом Либерманом фон Зонненбергом основал Немецкую народную лигу (нем. Deutscher Volksverein).^[23]

Мысли Ницше оказали большое влияние на авторов-анархистов. Спенсер Саншайн пишет:^[24]

Влиятельная американская анархистка Эмма Гольдман в предисловии к своему знаменитому сборнику «Анархизм и другие эссе» защищает Ницше и Макса Штирнера от нападок внутри анархизма, когда говорит:^[25]

Саншайн говорит, что «испанские анархисты также смешивали свою классовую политику с ницшеанским вдохновением». Мюррей Букчин в книге «Испанские анархисты» описывает видного члена каталонского CNT Сальвадора Сеги как «поклонника ницшеанского индивидуализма, suprehome, которому „все позволено“». Букчин в своем предисловии 1973 года к книге Сэма Долгоффа «Анархистские коллективы» даже описывает реконструкцию общества рабочими как ницшеанский проект. Букчин говорит, что:^[24]

Альберт Швейцер использовал термин "сверхчеловек" в своем обсуждении философии культуры в 1920-х годах, критикуя человеческое высокомерие, особенно в использовании технологий:

Власть над силой природы - это достижение культуры, пришедшей к образованию. Культурный человек, который его приобрел, может им пользоваться. Но то, что неопримитивист отвергает духовное из культуры, сохраняет то, что было создано культурой, и тем самым избавляется от сверхчеловеческой силы, приобретенной культурными людьми, в примитивном менталитете, как если бы это было понято само собой, - это нечто чудовищное^[26].

Во время получения Нобелевской премии в 1954 году он снова использовал этот термин в том же смысле:

Но сверхчеловек страдает фатальным психическим несовершенством. Ему не удается проявить сверхчеловеческую рациональность, которая должна соответствовать обладанию сверхчеловеческой силой. […] Что мы на самом деле должны были осознать и давно должны были осознать  так это то, что мы, как сверхлюди, стали нелюдями^[27].

В своей работе «Литература и революция » (1924) советский революционер Лев Троцкий создал образ «нового человека»: благодаря достижениям в образовании, воспитании, евгенике и медицине «человеческие существа поставят перед собой задачу овладеть своими собственными силами, чувствами, чтобы поднять свои инстинкты на вершину сознания, сделать их прозрачно ясными, направить нити воли ниже порога сознания и тем самым вывести себя на более высокий уровень, т. е. на более высокий социально-биологический тип, создать сверхчеловека»^[28].

• Теория великих людей
• Цзюнь-цзы
• Рыцарь веры
• Последний человек
• Записки из подполья
• Постчеловек
• Трансгуманизм

• Рюдигер Сафранский Ницше: Биография его мысли / пер. с нем. И. Эбаноидзе. — М.: Издательский дом «Дело» РАНХиГС, 2016. ISBN 978-7749-1092-2
• Колин Уилсон (1981) The Outsider. Los Angeles: J.P. Tarcher.

• Можейко М. А. Сверхчеловек // История философии. Энциклопедия. Минск, 2002, с.931-933
• Знаменский С. П. «Сверхчеловек» Ницше // Ницше: pro et contra. — СПб, 2001.