В формировании памирских народов принимали участие восточноиранские (в основном сакские) и тохарские народы, а также доиндоевропейское субстратное население[4][5][6]. Приблизительные сроки начала иранизации Памира (по языковым данным и археологическим раскопкам сакских могильников) — VII—VI вв. до н. э.[6][7] Этноним «сак» сохранился в названии областей Сакнама, Шакнам (Шугнан), Сакашам, Скасем (Ишкашим), которые переводятся как «страна саков»[8][9]. Известный русский востоковед Л. Н. Гумилёв выдвинул версию эфталитского происхождении памирских народов[10].
Западный Памир, оборонявшийся от вторжения восточных кочевников, с середины III века до н. э. стал восточным форпостом Греко-Бактрийского царства, с середины I века н. э. — Кушанского царства[4].
Марко Поло, проезжавший через Вахан в 1274 году, описал данную местность следующим образом[13][14]:
Из Бадасиана (Бадахшана), двенадцать дней на восток и северо-восток едешь по реке; принадлежит она брату бадасианского владетеля. Много там городков, посёлков. Народ храбрый, молится Мухаммеду. Через двенадцать дней — другая область, не очень большая, во всякую сторону три дня пути; называется она Вахан. Народ (местный) — мусульмане, говорит своим языком, в битвах храбр. Владетель зовётся Нон, а по-французски это значит «граф». Подчинён он бадасианскому царю.
Между X и XVI веками Вахан, Шугнан и Рушан вместе с Дарвазом (последние два были объединены в XVI веке) управлялись местными феодальными династиями и фактически были независимы[15][16][17].
2 января 1925 года ЦИК СССР приняло решение о создании нового географического и политического образования, известного в современное время как Горно-Бадахшанская автономная область (ГБАО). В советский период памирцы, как правило, не занимали руководящих должностей в республике, за некоторыми исключениями, в частности, шугнанецШириншо Шотемур, занимавший пост председателя Центрального исполнительного комитета Таджикской Советской Социалистической Республики (ТаССР) в 1930-х годах; и рушанецНазаршо Додхудоев, занимавший пост председателя Президиума Верховного Совета Таджикской ССР в 1950-х годах[19].
31 мая 1991 года, в Душанбе была зарегистрирована памирская негосударственная общественная организация «Лали Бадахшан» (Бадахшанский рубин)[21][22]. Её лидером стал Атобек Амирбеков, родившийся в г. Хороге и работавший преподавателем в Душанбинском педагогическом институте, а членами — учащиеся вузов и столичная памирская молодёжь. Основаная цель и задача «Лали Бадахшан» заключалась в активном содействии в «развитии политического мышления, уровня экономики, культуры и образования народов Бадахшана»[21]. Общее число членов организации доходило до 500 человек[23].
Начиная с 2020-х годов, правительство Таджикистана подавляет деятельность памирцев, их культурные практики и институты, а также использование памирских языков[25][26]. Впоследствии произошёл массовый исход этнических памирцев из Таджикистана и России[27].
Идентичность
Как свидетельствуют записи русского этнографа А. А. Бобринского, во время его бесед с памирцами в начале XX века памирцы подчёркивали своё иранское происхождение[28]. На вопрос о своей национальной принадлежности отвечали: «згамиг» (язгулямец), «хугни» (шугнанец), «хик» (ваханец) и т. п. В то же время памирцы оберегали себя от смешивания с таджиками, считая их «чужеземцами» и «пришельцами отовсюду»[29].
Хотя советские этнографы называли памирцев «горными таджиками», большинство памирской интеллигенции считает себя принадлежащими к отдельным и самобытным этносам[30][31].
Л. Ф. Моногарова показала, что памирцы в советский период стали осознаваться окружающими как единая этнокультурная общность, что со временем стало означать не территориальную, а прежде всего этническую, этноязыковую, этнокультурную и этноконфессиональную принадлежность представителей памирских народов[32].
Религия
Доисламские верования
До распространения на Памире ислама жители этого региона были язычниками и совершали различные обряды, связанные с верой в возможность сверхъестественного воздействия на предметы природы, на животных и человека. С конца 1-го тысячелетия до н. э. на Памире распространяется зороастризм (в Шугнане и Вахане зороастрийские храмы огня действовали до позднего Средневековья)[4]. В анонимном сочинении «Худуд аль-алам» упоминается, что[33]:
Город Сикашим (современный Ишкашим) является столицей области Вахан. Обитатели её являются огнепоклонниками (габракан) и мусульманами, и правитель Вахана (малик) обитает здесь. Хамдуд (современный Хандуд в Афганистане) — это место, где располагаются святилища идолов (бутханаха-йи вахани).
Насир Хосров и фатимидский исмаилизм
Насир Хосров на почтовой марке Таджикистана, 2003 г.
Памирские исмаилиты считают Насира основателем своих общин в Бадахшане, регионе, ставшем твердыней низаритского исмаилизма и хранилищем их литературы[35]. Российский востоковед А. А. Семёнов назвал Насира, употребляя христианский термин, «апостолом памирских исмаилитов». Тем самым он, возможно, хотел подчеркнуть избранный характер его религиозно-просветительской деятельности[36].
Шах Саййид Насир, как его называют в Бадахшане, описывается и высоко почитается как «пир-и куддус» (святой старец), «бурхан аль-авлия» (доказательство святых), «бузургвар» (великий), «шах-и бузургвар» (великий царь) и «хаким» (мудрец) в этом регионе[37][38]. Памирские исмаилиты также считают его потомком (саййид) пророка Мухаммеда через его дочь Фатиму аз-Захру и зятя Али ибн Абу Талиба[39].
Как утверждает Л. Ф. Моногарова, одной из главных причин принятия памирцами исмаилизма можно считать их крайнюю терпимость к различным верованиям по сравнению с другими сектами ислама[40].
Дин-и пандж-тан
В период сокрытия (давр ас-сатр), длившегося в исмаилитской истории несколько столетий (от распада Аламутского государства в Иране до анджуданского возрождения), с исмаилитской верой памирцев перемешались некоторые элементы двунадесятного шиизма (исна'ашариййа) и суфизма (тасаввуф)[41][42]. Многие персоязычные поэты и философы, такие как Санаи, Аттар и Руми, считаются памирскими исмаилитами своими единоверцами и рассматриваются как «мастера гнозиса» (пиран-и ма'рифат), а извлечения и списки их произведений сохранились в личных библиотеках исмаилитов Памира[43].
Сами памирские исмаилиты называют себя «пандж-тан» (пять особ), а свою религию «дин-и пандж-тан» (религия пяти [священных] особ); пандж-таны почитают основателя ислама пророка Мухаммеда, его двоюродного брата и зятя Али, его дочь Фатиму и внуков Хасана и Хусейна[44][45]. Символ пандж-тан — изображение руки с раскрытой ладонью (панджа), которое можно встретить на камнях и пещерах по всему Памиру.
Памирские исмаилиты используют ярлык «чорёри» (последователи четырёх друзей) для обозначения мусульман-суннитов, признающих первых четырёх халифов (Абу Бакр, Умар, Усман и Али). Шугнанский поэт XV века Шах Зияйи считает истинными верующими тех, кто верит в пандж-тан, в отличие от тех, кто говорит только «четыре четыре» (чор чор), т. е. суннитов[46].
Китайский путешественник Сюань-цзан, посетивший Шугнан в середине VII века, утверждал, что у жителей края «письменность такая же, как в Тохаристане, а язык особый, отличный от тохарского (бактрийского)»[50].
В 1930-х годах памирская интеллигенция попыталась создать алфавит для памирских языков. Они начали создавать алфавит для шугнанского языка, наиболее распространённого на Памире, на основе латиницы. В 1931 г. был выпущен первый учебник шугнанского языка, предназначенный для взрослых; одним из авторов выступил молодой шугнанский поэт Нодир Шамбезода (1908—1991)[51].
В 1933 году был выпущен первый учебник для детей, в 1937 году был выпущен учебник для первого года обучения. Однако к середине 1930-х выпуск букварей и учебников застопорился из-за разногласий среди шугнанских активистов и препятствий со стороны партийного руководства, обвинявшего создателей алфавита в национализме. В 1937 году началась сталинская кампания борьбы с национализмом, в рамках которой в СССР вводились ограничения на использование местных языков, и шугнанская письменность была окончательно убрана из образования и печати[52].
Таджикизация образования, литературы, прессы и делопроизводства ГБАО проводилась даже в ущерб русскому языку. Апофеозом данной политики стало уничтожение в 1972 г. книг на памирских языках в Государственной публичной библиотеке им. Фирдоуси в Душанбе[53][19].
Письменность есть у шугнанского языка [алфавит на основе кириллицы (ограниченно используется в периодической печати в Таджикистане)] и у ваханского языка [алфавиты на основе латиницы (в Пакистане) и кириллицы (в Таджикистане; большого распространения не имеет)]. Эти языки изучаются в средней школе в районах проживания их носителей в Афганистане и Пакистане[54].
Davlatshoev, Suhrobsho. The formation and consolidation of Pamiri ethnic identity in Tajikistan : [англ.]. — Middle East Technical University, 2006.
Iloliev, Abdulmamad. The Ismaili-Sufi Sage of Pamir: Mubarak-i Wakhani and the Esoteric Tradition of the Pamiri Muslims : [англ.]. — Cambria Press, 2008. — ISBN 978-1-934043-97-4.
Nourmamadchoev, Nourmamadcho. The Ismāʿīlīs of Badakhshan: History, Politics and Religion from 1500 to 1750 : [англ.]. — London : School of Oriental and African Studies, 2014.
Goibnazarov, Chorshanbe. Qasīda-khonī: A Musical Expression of Identities in Badakhshan, Tajikistan Tradition, Continuity, and Change : [англ.]. — Humboldt-Universität zu Berlin, 2017.
Худоёров М. М. Проблема Памирской автономии в Таджикистане на рубеже 1980—1990-х годов // Magistra Vitae: электронный журнал по историческим наукам и археологии. — 2011. — Вып. 46, № 22. — С. 78—81.
Додыхудоева, Л. Р. Влияние городской среды на носителей памирских языков // Acta Linguistica Petropolitana. Труды института лингвистических исследований. — 2018. — С. 108—136. — ISSN2306-5737.
Овсянников Д. В.; Андреев А. А. Национальная и конфессиональная идентичность населения ГБАО в позднесоветский период: к вопросу о возникновении «памирцев» // Санкт-Петербургский государственный университет. — 2018. — С. 141—151.
