Фёдор Павлович Карамазов
Василий Лужский (МХТ) в роли Фёдора Карамазова
Серия произведений	Братья Карамазовы
Создание
Создатель	Фёдор Михайлович Достоевский
Биография
Пол	мужской
Семья
Дети	Дмитрий Карамазов Иван Карамазов Алексей Карамазов

Фёдор Па́влович Карама́зов (рус. дореф. Ѳедоръ Павловичъ Карамазовъ) — старый помещик, один из главных героев романа Фёдора Михайловича Достоевского «Братья Карамазовы», глава семьи Карамазовых и отец Дмитрия, Ивана и Алексея Карамазовых.

Фёдор Павлович Карамазов в молодости был бедным помещиком, которому удалось выгодно жениться. Он сразу же забрал все деньги жены, а также пытался отобрать её деревню. В итоге жена сбежала от него, оставив сына Дмитрия, о котором Карамазов сразу же забыл. Спустя несколько лет Фёдор Павлович женился повторно на молодой девушке, которую тоже не любил. Вторая жена умерла, оставив ему двух сыновей — Ивана и Алексея. В их воспитании Карамазов также не принял участия.

К тому времени, как старшему сыну исполнилось двадцать восемь лет, Карамазов уже стал достаточно богатым помещиком. Однако он не хочет отдавать Дмитрию наследство его умершей матери, из-за чего между отцом и сыном возникает конфликт. Одновременно с этим оба влюблены в одну и ту же девушку — Грушеньку, что усиливает соперничество. В итоге Фёдора Карамазова находят с проломленной головой, и всё указывает на то, что это Дмитрий убил отца.

Первая жена Фёдора Карамазова — Аделаида Ивановна — была «дама горячая, смелая, смуглая»^[1]. По мнению филолога Дмитрия Сергеевича Лихачёва, подобное сочетание разнохарактерных эпитетов «стимулирует читательские размышления». Лихачёв отметил, что внешний признак «смуглая» часто соответствует горячим и темпераментным людям, возможно, из-за ассоциации с южным темпераментом. У Достоевского и сам Карамазов некоторое время жил на юге, что по мнению Лихачёва, тоже неслучайно^[1].

Кэнноскэ Накамура считает, что описание Фёдора Карамазова, «неуловимых и тонких изменений настроений и эмоций», удалось Достоевскому лучше прочих персонажей романа^[2]. «Физиономия его представляла к тому времени что-то резко свидетельствовавшее о характеристике и сущности всей прожитой им жизни»^[2]. Лицо у Карамазова было «маленьким, но жирненьким», с множеством глубоких морщинок и острым подбородком. Под маленькими, «вечно наглыми, подозрительными и насмешливыми» глазами образовались «длинные и мясистые мешочки». Длинный рот с пухлыми губами и маленькими обломками чёрных зубов выглядел плотоядно. Нос был «не очень большой, но очень тонкий, с сильно выдающеюся горбиной». Кроме того, под подбородком выделялся большой, мясистый и продолговатый кадык. Всё это придавало Карамазову «какой-то отвратительно сладострастный вид»^[2]. Тем не менее, несмотря на шутки по поводу собственного лица, Фёдор Павлович, «кажется, оставался им доволен»^[2], отмечая, что благодаря носу и кадыку его лицо — «настоящая физиономия римского патриция времен упадка»^[3].

Тема нравственного и эстетического безобразия персонажа выражается в описании Дмитрия Карамазова: «… мне не нравилась его наружность, что-то бесчестное, похвальба и попирание всякой святыни, насмешка и безверие, гадко, гадко»^[4].

Внутренний мир Фёдора Павловича раскрыт многосторонне, начиная с начальных сцен. «Не злой Вы человек, а исковерканный», — говорит Алёша, выражая мысль Достоевского, что видимое зло не всегда является показателем полной гибели личности. Однако, в целом, персонаж выступает как воплощение принципа распада, являясь источником того «взрыва», которым движется трагедия в романе^[5].

Исследователь русской литературы и культуры Кэнноскэ Накамура, многие годы занимавшийся изучением творчества Фёдора Михайловича Достоевского, охарактеризовал Фёдора Карамазова, как «человека сластолюбивого, хитрого и испорченного»^[6]. Образ Фёдора Карамазова лишён какого-либо целенаправленного поведения, ввиду отсутствия как веры, так и идеалов. Он не боится показаться глупым, а отсутствие морали делает его неразборчивым в средствах обеспечения своего финансового положения^[6]. У Карамазова нет рефлексии из-за неразличения добра и зла, правды и лжи. По мнению критика, весь персонаж состоит только из «внешней стороны», за которой нет никакой оборотной. Также ему незнакомы чувства стыда и ответственности, высмеиваемые им в других людях^[7]. Все люди для него чужие, даже дети, и Карамазов не сожалеет о собственном жестокосердии^[3].

В то же время, Фёдор Павлович в достаточной мере обладает хитростью и эгоизмом, чтобы обеспечить себя «обожаемыми» им деньгами и женщинами. Он всегда «говорит то, что нужно говорить в данный момент»^[6]. «Отвратительная проницательность» Карамазова позволяет ему точно знать чувства окружающих людей и верно их оценивать^[2]. У него нет какого-либо комплекса превосходства, поэтому ему чужды зависть и враждебность. Для достижения своих целей он бы не пошёл на убийство^[3]. Кэнноскэ Накамура также отметил, что Фёдор Карамазов представляет собой практического человека. Он активно участвует в окружающей его жизни с целью удовлетворения собственных желаний^[3].

Тем не менее, Накамура считает, что даже такой человек, для которого «нет ничего святого», у Достоевского может влюбиться, причём его страсть в силу возраста выглядит подлинной. Людские пересуды и вынужденное соперничество с собственным сыном не мешают ему всеми силами добиваться любви Грушеньки^[8]. Несмотря на способность тонко оценивать людей, Фёдор Карамазов не может понять, что «они с Дмитрием — совершенно разные люди»^[8]. Он опасается Дмитрия. В то же время, по мнению Накамура, оба персонажа ощущают похожесть, объясняющуюся «почвенной силой», заключенной в них^[9]. Обоим не требуются логические соображения для понимания, что такое «женщина»^[10].

По мнению критика, персонаж, подобный Фёдору Карамазову, не должен ничего бояться, однако, исследователь отмечает, что тот «всё-таки тайно боится смерти». В частности, больше всего боится смерти от своего сына Дмитрия. Этот страх заметен в сцене из главы «За коньячком», где Фёдор Павлович выпытывает у Ивана, существует ли бессмертие^[10]. Этот вопрос в значительной степени волновал как самого Достоевского, так и религиозно-мистических русских людей конца девятнадцатого века. Высказанный таким «отъявленным реалистом», как Фёдор Карамазов, этот вопрос приобретает дополнительную убедительность, «заставляя читателя сопереживать»^[11].

По мнению американского слависта и президента Северо-Американского общества Достоевского Роберта Джексона, в судьбе Фёдора Карамазова центральное место занимают главы «За коньячком» и «Сладострастники», в первой из которых выражается тема преступления, а во второй — наказания^[12]. Своими поступками Фёдор Карамазов сам творит свою судьбу, неуклонно двигаясь к наказанию. В какой-то момент он преступает все границы, что очень точно подмечает Достоевский, несмотря на то, что это весьма «трудноуловимый диалектический момент в судьбе человека»^[4]. Джексон отмечает, что нравственное безобразие персонажа отражено в его непрекращающемся пьянстве. Тема профанации Фёдора Павловича особенно сильно проявляется в монастыре, продолжаясь в главе «Скандал», где он «… уж сдержать себя не мог и полетел как с горы»^[13].

По мнению Джексона, Фёдор Павлович окончательно «раскрывает себя» в главе «За коньячком»^[14]. Как всегда, персонаж не может остановиться и «марает всё, к чему ни прикасается»: русских крестьян, Россию, женщин. Таким образом, постепенно нарастает напряжение в главе^[15]. Джексон отмечает ключевой вопрос: «есть бог или нет», от которого зависит судьба персонажа. В этом вопросе Фёдор Павлович пытается понять, имеет ли мироздание смысл и нравственные законы, или всё позволено. И именно отрицательный ответ Ивана Карамазова, по мнению Джексона, «оказывается роковым» для Фёдора Павловича^[15]. После этого персонаж продолжает осквернять понятие женщины, воплощение святости для Достоевского, добравшись и до богородицы. По мнению Джексона, эта речь стала кульминационным моментом его надругательства над духовными идеалами и ценностями^[16]. Произнесённая в присутствии Ивана, она направила его нравственно-философские споры «в роковое русло», поднимая «волну нигилизма» в его душе из-за отвращения к Фёдору Павловичу и побуждая остаться сторонним наблюдателем в его конфликте с Дмитрием^[17].

В конце разговора Фёдора Павловича с Иваном и Алёшей, по мнению Джексона, особенно ярко проявляется «основной характер зла» Ивана: бездействие и нежелание быть посредником в конфликте Фёдора Павловича и Дмитрия. Иван изначально молчаливо наблюдал шутовство Фёдора Павловича, не вмешивался в зарождавшийся конфликт. Для Достоевского подобное молчание означает атрофию духа^[18]. Джексон отмечает, что Фёдор Павлович погибает, в частности, потому что «по представлению Ивана, воплощает в себе отрицание всего того, что Иван считает священным»^[19]. Основной же причиной послужило нарушение «священных, человеческих, нравственных и духовных норм»^[19].

В отличие от прочих персонажей романа, сведений о прототипе Фёдора Карамазова достаточно мало^[20]. По мнению литературоведа и критика Аркадия Долинина, судя по отдельным чертам, его прототипом мог быть сотрудник журналов «Время» и «Эпоха» Пётр Горский^[20]. По мнению Любови Достоевской, дочери писателя, некоторые общие черты совпадают с отцом самого Достоевского, в размышлениях о котором и создавался тип Фёдора Карамазова^[20][21].

По мнению филолога Моисея Альтмана, можно определить полный прототип Фёдора Карамазова, которым является Дмитрий Николаевич Философов, свёкор общественного деятеля и одной из лидеров женского движения в России в 1860—80-х годах Анны Философовой^[20]. Анна Павловна активно участвовала в его жизни и в то же время дружила с Достоевским, откуда последний был полностью осведомлён в характерных деталях и подробностях о Дмитрии Философове^[22]. Для обоих, персонажа и его прототипа, характерно вольнодумство и сладострастие. Философов также был дважды женат, и обе жены умерли раньше него. Как и у Карамазова, первая была красавицей, а вторая робким существом, которое «всё стерпит и смолчит»^[23]. У Философова было три сына, младший из которых по характеру и взаимоотношениям с отцом напоминает Алексея Карамазова. Старшего Николая Философов лишает наследства под предлогом, что уже выдал ему достаточно денег, что схоже с историей Дмитрия Карамазова^[24]. Отношения между ними также были обострены, вплоть до угроз убийства друг друга, аналогичных угрозам Дмитрия и Фёдора Павловича Карамазовых^[25].

Исследователь Кэнноскэ Накамура, проводя параллели с более ранними произведениями писателя, отметил сходство Фёдора Карамазова с Осипом Ползунковым, главным героем рассказа «Ползунков», и чиновником Лебедевым из романа «Идиот». Все перечисленные персонажи обладают достаточно острым умом и в «глубине души смеются над людьми», в то же время внешне представляют собой глуповатых, заискивающих людей. Накамура подчеркнул, что среди перечисленных персонажей Карамазов лидирует по «хитрости, расчетливости, подозрительности, отвратительности и омерзительности»^[6]. Исследователь также проводит аналогию с Валковским, персонажем более раннего романа Достоевского «Униженные и оскорбленные», который озвучивает близкую Карамазову позицию: «Всё для меня, и весь мир для меня создан. Послушайте, мой друг, я ещё верую в то, что на свете можно хорошо пожить. А это самая лучшая вера…»^[26].

• Альтман, М. С. Достоевский. По вехам имен. — Саратов: Издательство Саратовского университета, 1975. — 280 с.
• Джексон, Р. Л. Вынесение приговора Фёдору Павловичу Карамазову // Достоевский. Материалы и исследования / под ред. Г. М. Фридлендера. — Ленинград: Наука, 1976. — Т. 2. — С. 137—144. — 332 с. — 15 000 экз.
• Джексон, Р. Л. Вынесение приговора Фёдору Павловичу Карамазову // Достоевский. Материалы и исследования / под ред. Г. М. Фридлендера. — Ленинград: Наука, 1978. — Т. 3. — С. 173—183. — 296 с. — 27 200 экз.
• Достоевская, Л. Ф. Достоевский в изображении его дочери Л. Достоевской. — Москва: Государственное издательство, 1922. — С. 17—18. — 106 с.
• Лихачёв, Д. С. «Небрежение словом» у Достоевского // Достоевский. Материалы и исследования / под ред. Г. М. Фридлендера. — Ленинград: Наука, 1976. — Т. 2. — С. 30—41. — 332 с. — 15 000 экз.
• Накамура, К. Словарь персонажей произведений Ф. М. Достоевского. — Санкт-Петербург: Гиперион, 2011. — 400 с. — ISBN 978-5-89332-178-4.
• Тыркова, А.В. Анна Павловна Философова и ее время. — Санкт-Петербург: Товарищество Р. Голике и А. Вильборг, 1915. — Т. 1. — 488 с.