Казнь коршуна или обезглавливание коршуна (кашуб. Scynanié kanie, пол. ścinanie kani) — народный обычай кашубов (этническая группа поляков в польском Поморье), проходящий в Иванов день и заключающийся в ритуальном обезглавливании красного коршуна, который у кашубов является символом зла и всяческих бед^[1], и последующих его похорон^[2]. С середины XIX века является частью не только празднования летнего солнцестояния, но и Зелёных святок (в это время отмечались также День Святой Троицы и Праздник Тела и Крови Христовых). Когда в деревне собирались все жители, староста деревни и деревенский совет, предварительно поймав коршуна, зачитывали ему обвинения во всех дурных деяниях и выносили ему приговор в виде обезглавливания, отрубая затем голову^[3]. Если поймать живого коршуна не удавалось, то вместо этого отрубали голову курице или вороне^[1].

Обряд во многом схож с украинским обрядом изгнания и похорон «чёрной птицы» или «шуляка» (ворон или коршун)^[2], совершаемым на Петров пост^[4]; распространённым в украинском Подолье обрядом изгнания коршуна и его похорон^[5], а также нижнелужицким ритуальным убиением сороки, которое проходит на второй день Троицы или в следующее воскресенье^[6].

Этот обычай рассматривался, прежде всего, в качестве предупреждения жителям деревни, поскольку приговор, зачитываемый коршуну сельским старостой, имел непосредственное отношение к событиям, происходившим в то же время в деревне, и мог быть вынесен любому жителю деревни за аналогичные совершённые преступления^[7]. Выбор коршуна в качестве обезглавливаемой птицы, по одной версии, обосновывался тем, что она является хищной и охотится на домашних птиц. По другой версии, её возглас «пи, пи» перекликался с призывом «пить, пить» (пол. pij, pij), а птицу из-за этого считали предвестником засухи и стремились убить, чтобы предотвратить засуху^[8][9]. В наши дни казнь является общественным событием, и отрубают голову не живому коршуну, а чучелу или красному цветку^[10].

Красный коршун (лат. Milvus milvus) — хищная птица из семейства ястребовых, которая особенно распространена в Померании (Польском Поморье). Питается мелкими грызунами, лягушками, птенцами, больными птицами и падалью, его клич звучит как «хи-е»^[11]. У кашубов коршун олицетворяет зло, является врагом людей и их имущества, а также ассоциируется с ленью. В случае, если поймать коршуна для проведения обычая не удавалось, то брали курицу или серую ворону. Ныне в польских деревнях (в том числе в Лончиньской-Хуте^[англ.]) вместо коршуна используют цветок на вершине кола (в рыбацко-земледельческих селах, таких, как Тупадлы)^[12] или украшенное перьями чучело^[13].

Впервые данный обряд был упомянут в 1851 году Флорианом Ценовой: он описал казнь коршуна так, как это происходило в его родной деревне. Также его описал Ян Паток (пол. Jan Patock) в книге 1932 года «День святого Иоанна в Кашубии» (пол. Dzień św. Jana na Kaszubach)^[14]. В наши дни обычай проходит летом, в июне: местные деятели, актёры и добровольцы проводят его во множестве кашубских деревень (Лончиньска-Хута^[англ.], Вдзидзе-Кишевске^{[англ.][15]}, Шимбарк^{[англ.][16]} и Стжельно^[англ.])^[17].

Существуют несколько легенд о том, как появился этот обычай.

• Доктор Бернард Сыхта (пол. Bernard Sychta) в «Сборнике кашубских сказок, рассказов и басен» (пол. Zbiór podań, opowieści i baśni kaszubskich) писал о том, что Кашубия страдала от серьёзных засух, в ходе которых высыхали даже реки и озёра. По кашубским легендам, Господь сжалился над страдавшими от жажды птицами и велел им рыть пруды, чтобы оттуда можно было пить воду, однако коршун отказался делать это, чтобы не запачкаться. За это Господь наказал птицу, и коршуны с тех пор стали пить только дождевую воду^[18].
• Легенды, схожие с той, которую представил Сыхта, распространены у поляков в других землях Польши, а также у русских, украинцев и белорусов^[19]. Вместе с тем в белорусской легенде похожее наказание выпало сороке, которая как раз оклеветала коршуна, якобы не участвовавшего в копании пруда: после раскрытия обмана сорока из белой в наказание стала пятнистой^[20].
• На севере Кашубии коршун ассоциировался с женщиной: по одной из местных легенд, Иисус Христос и Апостол Пётр во время своих странствий встретили женщину, у которой попросили воды. Та отказала, за что была в наказание обращена в коршуна^[21].
• У жителей окрестностей Косьцежины была легенда о том, что в коршуна был обращён могучий колдун, обладавший большими познаниями и огромными сокровищами: по его вине в Кашубии прекратились дожди, а после его обращения в коршуна ему было дозволено пить воду только из трещин в камнях. Крик коршуна «пи, пи» местные жители истолковывали как просьбу «пить, пить», поскольку летом коршун страдал от жажды^[22].
• В некоторых польских легендах коршуна обвиняют в том, что он не то замутил воду в колодце Богородице, не то мутил воду в ручье, когда она стирала в нём рубашки младенцу Христу, поэтому коршуну в наказание запретили пить земную воду^[23].

Участники обычая либо определяются жребием, либо набираются из числа добровольцев (в день обычая или до него). Участвуют следующие лица^{[5][24][17][25]}:

• Солтыс (пол. Sołtys, сельский староста) и его жена^[22]. Как правило, они приветствуют гостей и прощаются с ними: солтыс зачитывает приговор коршуну. Солтыс носит шляпу, украшенную цветами и ленточками, поэтому благодаря своему наряду является вместе с палачом одним из главных героев обычая.
• Палач (пол. Kat) и его жена^[22]. Палач иногда сам зачитывает приговор коршуну, но, прежде всего, отрубает ему голову. Палач носит красные (иногда белые и чёрные одежды), вооружён саблей.
• Судья (пол. Sędzia) и его жена^[22]. Судья появился в обряде в начале XX века. Во время обычая он требовал зачитать то, что известно о поведении жён каждого из участников обряда. Судья носил белые одежды (в том числе иногда и плащ) и цепь из позолоченной бумаги.
• Лесничий (пол. Leśny) и его жена^[26]. Лесничий ловил коршуна и помогал его насадить на кол, вбитый в яму. Иногда лесничий был помощником палача.
• Охотник (пол. Łowczy) и его жена^[22]. Помогает лесничему.
• Живодёр (пол. Rakarz) и его жена^[26]. Живодёр уносил тушку обезглавленного коршуна. Иногда его заменяли носильщик (пол. Tragarz) и могильщик (пол. Kopacz).
• Еврей (пол. Żyd)^[26]. Появлялся в конце обряда в традиционных еврейских одеждах, нёс на спине мешок с котами. Символизировал веселье и облегчение после исполнения приговора.

Эта традиция соблюдалась вплоть до начала XIX века и была возрождена только после публикаций Ценовы в середине века в журнале «Nadwiślanin»: к этому приложили руку сторонники кашубских национальных организаций, а также сотрудники этнографических музеев и выставок. Современная традиция основана на публикации Эдмунда Каминьского (пол. Edmund Kamiński), найденной в книге Яна Ромпского (пол. Jan Rompski) «Обезглавливание коршуна. Кашубский народный обычай» (пол. Ścinanie kani. Kaszubski zwyczaj ludowy)^[27]. Некоторые из песен, звучавших во время обряда, представлены в сборнике «Ścinanie kani» Болеслава Фаца^{[пол.][28]}; также обряд описан в постановке Шчепана Тарновского «Казнь коршуна. Старинный кашубский обычай» (пол. Ścinanie kani. Starożytne widowisko kaszubskie)^[29][30].

Обычай проходит на лужайке, желательно поближе к воде. Местные женщины несут мужские шляпки с разноцветными лентами, и каждая женщина старается украсить шляпу как можно ярче: эти шляпы наденут «мужья» во время проведения обычая. В центре ставится кол, к которому привяжут (или на который насадят) коршуна, либо же деревянная плаха, на которой будут отрубать голову. Слуги солтыса бродят вокруг шеста и отгоняют собравшуюся толпу односельчан^[5] (палач может это делать саблей, также может участвовать сам солтыс). Позже выбираются «жёны» участников действия с помощью жребия: из ящика вытягиваются листки с надписью того, кто какую роль играть будет. Как только солтыс подтверждает, что мужья выбраны, все начинают петь^[31].

В торжественный момент солтыс или его слуги обращается к зрителям с перечислением всех преступлений и бед, в которых виновен коршун^[5], а иногда зрители сами выкрикивают все обвинения в адрес коршуна^[13]. В конце концов солтыс признаёт коршуна виновным во всех возможных бедах и приговаривает его к смерти, чему аплодируют местные. После договорённости о казни выходит палач, который обязуется обезглавить птицу тремя ударами: если он этого не сделает, его поднимут на смех. Палач обращался к зрителям, призывая беречь детей и напоминая, что карает не он сам, а лишь закон^[5]. Палач заворачивает тушку обезглавленной птицы и голову в белую ткань и несёт к могиле, где её хоронит могильщик (кол выбрасывают)^[5]. После казни староста благодарит всех присутствующих^[11], а затем все участники разжигают костёр и празднуют грядущий Иванов день^[31].

Если вместо коршуна использовалась ворона, то её помещали в развилке столба с красной ленточкой на шее: роль обвинителя играл ксендз, а палач срубал вороне голову, которую потом заворачивали в белый платок и всей процессией шли хоронить с приветственной песней святому Яну. В некоторых сёлах Гданьского побережья парни могли специально разорять вороньи гнёзда и убивать молодых ворон, а одной из ворон даже торжественно отрубали голову^[32].

• На Викискладе есть медиафайлы по теме Казнь коршуна
• Гура А. В. Символика животных в славянской народной традиции. — М.: Индрик, 1997. — 912 с. — (Традиционная духовная культура славян / Современные исследования). — ISBN 5-85759-056-6.
• Bolesław Fac. Ścinanie kani. — Ludowa Spółdzielnia Wydawnicza, 1970. — 44 с.
• Daniel Kalinowski. "Ścinanie kani" Jana Rompskiego : dawna i współczesna moc rytuału (пол.) // Acta Cassubiana. — 2010. — Nr 12. — S. 33—47.
• Piotr Kowalewski. Szwajcaria Kaszubska: przewodnik turystyczny. — Stowarzyszenie Turystyczne Kaszuby, 2014. — 128 с.
• Barbara Podgórska, Adam Podgórski. Wielka księga demonów polskich: leksykon i antologia demonologii ludowej. — Katowice: Wydawn. KOS, 2005. — ISBN 83-89375-40-0.
• Jan Rompski. Ścinanie kani: kaszubski zwyczaj ludowy. — Toruń: Muzeum Etnograficzne, 1973.
• Piotr Schamndt. Sobótka, ścinanie kani, ogień i czary na Kaszubach. — Gdynia: Wydawnictwo Region, 2014. — ISBN 9788375913682.
• Szczepan Tarnowski. Ścinanie kani: w 2 aktach: starożytne widowisko kaszubskie. — Pomorski Związek Teatrów Ludowych, 1933.
• Zwyczaj i widowisko Ścinania kani w etnologii i literaturze / Jerzy Treder (oprac.). — Wejherowo: Muzeum Piśmiennictwa i Muzyki Kaszubsko-Pomorskiej, 2012. — 132 с. — ISBN 978-83-89692-37-5.

Эта статья входит в число добротных статей русскоязычного раздела Википедии.