Евмел Коринфский (др.-греч. Εὔμηλος) — древнегреческий поэт архаической эпохи, от произведений которого сохранились незначительные фрагменты. Автор эпических поэм «Коринфиака» («Коринфские сказания»), «Европия» и, возможно, «Титаномахия», и гимна для делосского праздника. Вероятно, его деятельность датируется второй половиной VIII века до н. э.

Поэту были известны Колхида, Фригия, Фракия, Борисфен и Лидия^[1].

Свидетельства единодушно называют Евмела коринфянином. Павсаний уточняет, что он был сыном Амфилита и происходил из рода Бакхиадов^[2].

Согласно Клименту Александрийскому, Евмел жил раньше Архилоха и был современником основателя Сиракуз Архия^[3] (Сиракузы основаны в 734 году до н. э.).

В «Хронике Евсевия» содержатся две различных, но близких датировки Евмела: согласно одной, его «расцвет» относится к 4 году 4 Олимпиады (761/0 год до н. э.) и он современник Арктина и автор «Пагонии» и «Европии», согласно второй: 1 год 9 Олимпиады (744/43 год до н. э.), и он современник эритрейской Сивиллы.

Единственным подлинным произведением Евмела Павсаний считал гимн, написанный им для мужского хора мессенцев, отправленного на Делос при царе Финте, сыне Сибота^[4]. Благодаря ему сохранилось две строки этого гимна с упоминанием Зевса Итомского^[5].

Дж. Салмон видит в факте авторства коринфского поэта указание на то, что Коринф благоволил к Мессении^[6], поддерживая датировку второй половиной VIII века^[7].

Э. Вилль делает вывод, что 4 известных стихотворных эпических фрагмента Евмела написаны гомеризованным языком, но пятый, из гимна — языком хоральной лирики с дорийскими формами и эолизмами. Мог ли коринфский поэт писать эпопею стихом Ионии, а для мессенцев сочинять дорийско-эолийским стихом?^[1]. Согласно Виллю, мы встаем перед дилеммой: или традиционная датировка ложна, и Евмел на деле жил в VII веке, либо Евмел действительно был современником Архия, но тогда невозможно приписать ему 18 известных эпических строк; Вилль заключает, что имя Евмела охватывает не произведения одного поэта, а коринфскую традицию на эпическом языке^[8]. Однако даты Евсевия, вероятно, слишком ранние, и лучше принять датировку концом VIII века до н. э.^[9]

К. Шефольд поддерживает мнение У. Виламовица-Меллендорфа, что Евмел жил около 600 года до н. э. и был автором поэм об аргонавтах и Европе^[10]. Фр. Виан датирует Евмела со знаком вопроса VII веком до н. э.^[11]

Климент называет Евмела «историком», пересказывавшим Гесиода^[12], из чего М. Уэст делает вывод, что в античности была известна прозаическая версия поэмы, связывавшаяся с именем Евмела^[13].

Число фрагментов, атрибутируемых поэме, постепенно растёт. В издании Уэста (2003) их уже одиннадцать (в основном из второй книги «Описания Эллады» Павсания), хотя некоторые со звёздочкой, что означает спорность атрибуции. Два фрагмента, отсутствовавших у Кинкеля (1877), извлечены из «Коринфской речи» Фаворина^[14], где прямой ссылки на источник нет; ещё один фрагмент из Фаворина отсутствует у Уэста, но включен в собрание Бернабе.

По оценке Э. Вилля, поэма содержала конструкции группами по пять поколений: пять от Ээта-Буна к Медее, пять поколений Сисифидов, пять Алетидов и пять Бакхидов^[15].

А. Моро указывает на искусственность генеалогической схемы Евмела, в которой проходило три поколения между Ээтом и современниками его дочери Медеи^[16].

По изложению Павсания, впервые на этой земле поселилась Эфира^[2]. Евмел называл её дочерью Океана и Тефии, женой Эпиметея^[17]. По Хаксли, указывающему на незначительность Коринфа у Гомера и путаницу с местоположением Эфиры в мифической традиции, именно Евмел первым смело присвоил Коринфу эпические ассоциации с Эфирой, сделав её древним названием своего города^[18].

Строчку из Фаворина о множестве голов и множестве рук Уэст и Бернабе, сопоставляя с рассказом Павсания^[19], включают в число фрагментов Евмела, считая, что она относится к Бриарею, рассудившему в споре за землю Посейдона и Гелиоса, которые оба заняли город и территорию^[20].

Гелиос, сын Гипериона, породил от Антиопы двух сыновей и отдал Асопию Алоею, а Ээту Эфиру. Ээт, отправившись в страну колхов, передал свою землю Буносу, сыну Гермеса и Алкидамии^[21], для опеки, чтобы хранить для себя или своих потомков^[22].

Имя Буна, согласно Э. Виллю, означает «гора» и первоначально было связано с эпитетом Геры Бунеи, имевшим тот же смысл, что Акрея^[23]. Это святилище Геры археологически прослеживается с IX века до н. э.^[24]

После смерти Буна власть и над Эфиреей получил сын Алоея Эпопей^[25].

Марафон, правнук Гелиоса и сын Эпопея, избегая враждебности отца, переселился в Аттику, после его смерти вернулся и разделил власть между сыновьями Сикионом и Коринфом. По имени Сикиона была названа страна, прежде известная как Асопия, а страна Эфирея — по имени Коринфа.^[26] В рассказе о переселении Марафона Хаксли видит претензию на часть Аттики^[27].

Сложно сказать, в каких объёмах у Евмела рассказывалось сказание об аргонавтах. По Э. Виллю, именно он ввёл в традицию о походе коринфскую героиню Медею^[28]. Г. Хаксли также считает, что он связал коринфский местный культ с историей Ясона, чтобы обеспечить городу эпическое прошлое^[18], причем сказалась претензия на интерес Коринфа к богатствам восточного Причерноморья^[29].

Схолии к «Аргонавтике» Аполлония Родосского сообщают, что две его строки о землеродных мужах, рождённых из посеянных Ясоном зубов дракона, взяты из Евмела, у которого Медея обращалась к Идмону^[30]. Стало быть, в «Коринфиаке» описывалась битва Ясона со спартами^[31]. Вероятно, Идмон играл важную роль^[32]. Так как у Аполлония Идмон гибнет, не доплыв до Колхиды, Г. Хаксли смело предполагает решить парадокс таким образом, что Медея обращается к умершему Идмону в некиомантии, сообщая о событиях после его смерти^[33].

Далее в поэме шла речь о том, как коринфяне послали за Медеей, которая стала царицей Коринфа^[34], а Ясон — царем^[35]. Видимо, здесь Евмел послужил источником Симонида, тоже делавшего Ясона правителем Коринфа^[36]. Брасвелл считает очевидным, что Евмел не делал Медею убийцей Пелия и тем более собственных детей^[37]. Но Хаксли указывает на коринфское или Евмелово сказание об убийстве детей в Коринфе^[38].

М. Уэст считает возможным (со знаком вопроса) возвести к Евмелу детальный рассказ Фаворина об установлении Истмийских игр: с именами победителей и победой «Арго» в гонке кораблей, после чего судно было посвящено Ясоном Посейдону^[39].

Бернабе (но не Уэст) атрибутирует Евмелу четыре строки из речи сивиллы Герофилы, цитируемой Фаворином, где сивилла называет своей матерью Ламию и вспоминает состязание Посейдона с Гелиосом^[40].

Несомненны данные Павсания, что по рассказу Евмела мессенский царь Нелей умер от болезни в Коринфе, был похоронен около Истма, а его могила осталась скрытой и неведомой, причем Сисиф не показал её даже Нестору^[41]. Г. Хаксли не видит особенных оснований связывать упоминание Сисифа с Истмийскими играми^[42].

Леду Евмел называл дочерью Сисифа и Пантидии. В этом имени («всезнающая») Вилль видит аллюзию на особые способности^[43].

Вилль полагает, что приводимая у Павсания генеалогия Сисифидов^[44] также восходит к Евмелу^[45].

Дж. Салмон предполагает, что Евмел продолжал рассказ об истории Коринфа и дальше, хотя его гипотезы не поддержаны в собрании фрагментов Уэста. Он атрибутировал поэме гексаметрический фрагмент поговорки о «коме Алета» у паремиографов^[46], а также упоминание у Аристотеля о третьем царе Бакхисе^[47] и сведения о прибытии дорийцев по морю и пребывании на Солигейском холме (Σολύγειος λόφος)^[48].

Согласно Г. Хаксли, менее безопасной является атрибуция Евмелу поэмы «Европия» и её трех фрагментов^[49]. В издании Уэста к поэме отнесены 5 фрагментов.

О любви Зевса к Европе и её соблазнении шла речь в испорченной ссылке у Филодема^[50].

Согласно схолиям к «Илиаде», Евмел первым приводит рассказ о Дионисе и фракийском царе Ликурге^[51]. На этом основании Мальтен говорил о влиянии коринфской традиции на «Илиаду», а Жанмэр также полагал, что эпизод «Илиады» о Ликурге и Дионисе вдохновлен «Европией». Вилль считает, что эта гипотеза остается недоказуемой^[52]. По Хаксли, приписывание Евмелу фрагмента о Дионисе не неоспоримо, но привлекательно, однако жил Евмел позже Гомера, хотя брал детали (о бегстве с Евриномой) не только из «Илиады»^[53].

Хаксли предполагает, что упоминание Антимаха о том, что Зевс спрятал Европу в пещере в Тевмесе в Беотии, могло следовать «Европии»^[54]. Но Уэст не включает этот фрагмент в своё собрание.

Большую дискуссию по вопросам греческой колонизации вызвало упоминание в поэме Синопы, эпонима понтийского города, которую Евмел называл дочерью Асопа^[55]. На этом основании Дрюс предположил, что коринфяне поселились в Синопе уже около 750 года до н. э.^[56]. Археологически, согласно Иванчику, основание Синопы датируется только третьей четвертью VII в. до н. э.^[57]

Вилль не считает, что из аллюзии на нимфу можно вывести знание милетской колонии там^[58]. Хаксли указывает на отсутствие археологических следов, но считает возможным, что Евмел мог упоминать этот мыс ещё ранее 700 года, а в связи с Асопом видит пелопоннесскую претензию на эти земли^[59]. Согласно Салмону, интерес Евмела к Понтийскому региону нельзя отрицать, но он скорее связан с мифом о Медее, а не с коринфскими путешествиями^[56].

В поэме упоминалось также посвящение десятины в Дельфы и столб там, представлявший собой статую Аполлона^[60]; Хаксли предполагает, что он мог либо упоминаться в рассказе о Кадме, либо быть связан с собственной мольбой поэта об успехе Коринфа в войне^[53].

Шла там речь и об Амфионе, который, наученный Гермесом, впервые стал пользоваться лирой и привлекал своим пением камни и зверей^[61].

Афиней указывает, что автором этой поэмы считали как Евмела, так и Арктина^[62]. М. Уэст включает эту поэму в число текстов Евмела, относя к ней 14 фрагментов.

Само название «Титаномахия», возможно, не раньше эллинистического времени^[63]. Согласно М. Дэвису, часто предполагается, что этой поэме предшествовала утерянная киклическая «Теогония», которую пересказал Псевдо-Аполлодор, но сам Дэвис скептичен в отношении этой теории и полагает, что киклическая «Титаномахия», кажется, включала рассказ о «Теогонии»^[64].

Дж. Фонтенроуз предположил, что к «Титаномахии» Евмела может восходить описание теогонии в начале «Мифов» Гигина^[65].

По фрагментам поэмы, всё произошло из Эфира, и сыном Эфира был Уран^[66].

Хаксли считает возможным, что в «Титаномахии» мог быть астрономический экскурс об Атланте и Плеядах^[67].

Зевс родился на высотах Тмола в месте, именуемом Γοναὶ Διὸς ὑετίου («Рождение Зевса Дождевого»), в стране, ныне известной как Лидия^[68]. По Хаксли, этот фрагмент обычно считается спорным (dubia)^[69], но в собрание Уэста он включен.

Эгеон был сыном Геи и Понта, обитал в море и в войне богов сражался на стороне титанов^[70]. Уэст видит аллюзию на этот сюжет в строках Вергилия^[71] о сражении Эгеона-Бриарея против Юпитера.

Для следующих фрагментов атрибуция Уэста предположительна: они касаются того, что из титанов только Солнце не выступил против богов, и тем заслужил место на небе^[72]; слова Ифак применительно к вестнику титанов Прометею^[73]; двух упоминаний из «Мифологической библиотеки» — о сторуких как стражах титанов^[74] и низвержении в Тартар Зевсом Менетия^[75].

Строка «Титаномахии» о пляшущем Зевсе известна из Афинея^[76]. М. Дэвис подчёркивает, что у Гомера боги не танцуют, хотя танец бога — первичный индоевропейский мотив^[77].

Согласно Евмелу, Гелиос плывёт через океан в «лохани» (кубке)^[78]. У него четвёрка лошадей, из них два коня и две кобылы. Их имена известны из «Мифов» Гигина: пристяжные Эой и Эфоп и упряжные Бронта и Стеропа^[79]. Два имени коней, по М. Дэвису, напоминают имена киклопов^[80]. Согласно Г. Хаксли, если «Титаномахия» первой описывала кубок Солнца, то должна датироваться не позднее VII века^[81].

Два фрагмента относятся к Хирону. Согласно первому, где поэма названа «Гигантомахия», этот кентавр родился, когда Крон принял форму коня и возлёг с Филирой, дочерью Океана. Женой Хирона была Харикло^[82]. При этом у Гомера в его перечне возлюбленных Зевса о божественных превращениях в животных не говорится^[83].

По второму фрагменту, кентавр первым указал людям, как совершать жертвы и клясться, тем приведя их к справедливости^[84]. М. Дэвис делает вывод, что в поэме Хирон выступал как культурный герой, а такие герои подозрительно отсутствуют у Гомера^[85].

Упоминалось об охране яблок Гесперид змеем, о чём неизвестно из Гомера^[86]

Наконец, из второй книги поэмы сохранились две строчки с описанием рыб, играющих в море^[87].

Пять фрагментов Евмела (№ 31-35) в издании Уэста не атрибутированы конкретным поэмам. Они касаются генеалогий мифических персонажей. Коринфский поэт называл Каллисто дочерью Ликаона^[88], нимфу Хрисопелию — женой Аркада^[89].

Нимфа Кноссия родила от Менелая сына Ксенодама. Согласно Хаксли, это, вероятно, произошло, когда Парис прибыл в Спарту, а Менелай отправился на Крит^[90].

Цец сообщает, что Евмел называл только трёх Муз: дочерей Аполлона Кефисо, Аполлониду и Борисфениду^[91].

Имя Борисфениды, очевидно, связано с Борисфеном (Днепром), что вновь указывает на наличие у Евмела информации о Чёрном море^[92]. Имя Кефисо также связано с частым в Греции названием реки Кефис^[93]. Исправление «Аполлониды» на «Ахелоиду», предложенное Германном (G. Hermann), поддерживают также Г. Хаксли, В. Блаватский и Карышковский, оно позволяет связать имя с рекой Ахелоем^[94]

Впрочем, Климент приписывает Евмелу также строку о музах, девяти дочерях Зевса и Мнемосины^[95].

Ещё от двух поэм фрагментов не сохранилось.

Г. Хаксли предлагает два варианта объяснения названия поэмы «Бугония», приписываемой Евмелу Евсевием: либо там рассказывался миф о рождении пчёл из быка (известный из «Георгик» Вергилия); либо поэма была дидактической, аналогичной «Трудам и дням» Гесиода и повествовала о разведении быков^[96]. М. Уэст склоняется ко второму варианту^[97].

В одном из источников^[98] автором поэмы «Возвращения эллинов» назван некий «Евмолп Коринфский». Согласно Г. Хаксли, возможно следует исправить это имя на «Евмела», но в любом случае фрагментов поэмы не сохранилось^[96]. Э. Вилль указывает, что ни один известный фрагмент Евмела не относится к теме «Ностов»^[99]. По Б. Грациози, здесь Евмелу приписывается киклический эпос «Носты»^[100]. По М. Уэсту, такая атрибуция — просто изолированная ошибка^[101].

Павсаний делает личное предположение^[102], что Евмел был также автором надписей на «ларце Кипсела»^[103]; эту атрибуцию обычно отвергают по хронологическим соображениям^[104].

Издания и переводы:

• С. 109. Титаномахия. С. 117. Евмел. Коринфские сказания. Европия. Фр. 1-4. / Пер. О. Цыбенко. С. 307. Евмел. Гимн. / Пер. М. Л. Гаспарова // Эллинские поэты VIII—III вв. до н. э. М.: Ладомир, 1999. С. 117 и комм. О. Цыбенко и В. Ярхо на с.453-454 к эпосу и на с. 492 к гимну.
• Epicorum graecorum fragmenta. Vol. I. Ed. Kinkel. 1877. P. 185—196.
• Martin L. West. Greek Epic Fragments. (Loeb Classical Library. Vol. 497) Harvard UP, 2003. P. 220—250 и введение на p. 26-31.

Исследования:

• История древнегреческой литературы. Т. 1. М.-Л.: Издательство АН СССР, 1946. С. 176
• Davies, Malcolm. The Greek Epic Cycle. 2nd ed. Bristol Classical Press, 1989. 2001. P. 12-18.
• Huxley G. L. Greek Epic poetry from Eumelos to Panyassis. L.: Faber and Faber, 1969. P. 60-79.
• Will, Édouard. Korinthiaka. Recherches sur l’histoire et la civilisation de Corinthe des origines aux guerres Médiques. Thèse principale pour le doctorat ès lettres. Paris: E. de Boccard, 1955. P. 81-85, 124—129.