Ива́н Миха́йлович Шевцо́в (9 сентября 1920[1], Гомельская губерния, РСФСР — 17 января 2013) — русский советский писатель, редактор, журналист.
Родился в бедной многодетной семье. Ещё будучи учеником 6-го класса семилетней школы, активно сотрудничал в шкловской районной газете. Окончил Саратовское училище погранвойск.
Участвовал в советско-финской и Великой Отечественной войне[2], был командиром разведывательно-диверсионного отряда. Подполковник, при демобилизации получил звание полковника запаса.
После войны сотрудничал с рядом изданий, работал в журнале «Пограничник», в газете «Красная звезда», собкором «Известий» в Польше, Болгарии. Окончив Литинститут (1952), работал заместителем редактора газеты «Советский флот» и журнала «Москва» (с 1957). С 1950-х годов начинает писать и публиковать свои романы[3]. В 1958 году Воениздат опубликовал две книжки рассказов Шевцова — «Старые знакомые» и «Сильные люди».
Несмотря на значительное число изданных книг, членом Союза писателей СССР Шевцов смог стать лишь в 1979 году; А. М. Борщаговский в письме к В. Я. Курбатову писал с сожалением: «…На днях организация ещё двинулась вниз, шагнув сразу на две-три тёмные ступеньки, — в члены Союза пройдёт Иван Шевцов, автор „Тли“ и многих других злобных графоманских сочинений»[4].
До середины 1990-х годов возглавлял Общественный совет УВД Московской области, позднее оставался его членом.
В 1997 году 77-летний писатель женился на литературоведе, докторе филологических наук Л. И. Щеблыкиной (Шевцовой)[5], дочери литературоведа И. П. Щеблыкина.
Про злоупотребление Шевцовым алкоголем писал Иван Дроздов в своей книге «Унесённые водкой. О пьянстве русских писателей»[6].
«Тля» — наиболее резонансный текст Шевцова — был написан в 1949 году, но тогда опубликовать его не удалось. В 1964 году этот «роман-памфлет» вышел в свет в издательстве «Советская Россия»[7]. В издании «Soviet and East European Abstracts Series» сказано, что роман «Тля» «вызвал литературный скандал в Москве ввиду грубых нападок автора на мир искусства»[8].[9]
Сюжет построен на противопоставлении работ и идей художников-соцреалистов всевозможным инновациям и заимствованиям у Запада, работам художников, идущих по мнению автора у Запада на поводу. Венчается — торжеством по поводу разгрома последних: концовка приурочена к скандальным событиям вокруг посещения Никитой Хрущёвым художественной выставки.
В начале 50-х годов я предложил роман издательству «Молодая гвардия» и нашел там поддержку. Со мной заключили договор, и рукопись романа была отправлена в набор. … Одновременно роман был принят в ленинградском журнале «Нева». Но неожиданно, как это нередко случалось, идеологический ветер подул в другую сторону. Рукопись романа возвратили автору «до лучших времен», в наступление которых я не очень верил и положил роман в свой архив, где он и пролежал 12 лет. …Неожиданно сверкнули «лучшие времена»: Хрущев в центральном выставочном зале «Манеж» произвел разнос художников-модернистов. Вечером мне позвонил Вучетич и приподнятым голосом сообщил «грандиозную новость»: о выступлении Хрущева в «Манеже». — Подробности лично! — возбужденно сказал он. — У меня сейчас Герасимов, Лактионов и другие товарищи, мы только что из «Манежа». Немедленно приезжай. У тебя же есть роман о художниках. Сейчас он ко времени. У меня в это время была высокая гриппозная температура, и поехать я не мог, но напоминание о «Тле» принял к сведению. Извлек из архива рукопись, быстро написал эпилог и дня через три с рукописью зашел к директору издательства «Советская Россия» Е. Петрову, который слушал речь Хрущева в «Манеже», и попросил его лично прочитать роман. На другой день мне позвонил Петров, сказал, что роман прочитал и пригласил приехать заключить договор. — Иван Шевцов. Предисловие к роману «Тля»
В начале 50-х годов я предложил роман издательству «Молодая гвардия» и нашел там поддержку. Со мной заключили договор, и рукопись романа была отправлена в набор. … Одновременно роман был принят в ленинградском журнале «Нева». Но неожиданно, как это нередко случалось, идеологический ветер подул в другую сторону. Рукопись романа возвратили автору «до лучших времен», в наступление которых я не очень верил и положил роман в свой архив, где он и пролежал 12 лет. …Неожиданно сверкнули «лучшие времена»: Хрущев в центральном выставочном зале «Манеж» произвел разнос художников-модернистов. Вечером мне позвонил Вучетич и приподнятым голосом сообщил «грандиозную новость»: о выступлении Хрущева в «Манеже».
— Подробности лично! — возбужденно сказал он. — У меня сейчас Герасимов, Лактионов и другие товарищи, мы только что из «Манежа». Немедленно приезжай. У тебя же есть роман о художниках. Сейчас он ко времени.
У меня в это время была высокая гриппозная температура, и поехать я не мог, но напоминание о «Тле» принял к сведению. Извлек из архива рукопись, быстро написал эпилог и дня через три с рукописью зашел к директору издательства «Советская Россия» Е. Петрову, который слушал речь Хрущева в «Манеже», и попросил его лично прочитать роман. На другой день мне позвонил Петров, сказал, что роман прочитал и пригласил приехать заключить договор.
Роман написан достаточно своеобразным языком, однако в целом даёт достаточно полное представление о кулуарной жизни столичной художественной тусовки того времени, то есть ценен скорее как публицистика, как документ эпохи, а не как полноценное художественное произведение. По стилистике изложения можно было бы смело отнести его к производственным романам, если бы только там было производство. Но основная его тема — сплетни, интриги, страсти по поводу рецензий, отзывов в книге посещения выставок, субъективные оценки выведенных под псевдонимами личностей, «компромат» (изданная тиражом 500 экземпляров неудачная ранняя автобиография художника Барселонского, которые стремились выкупить его поклонники), бракоразводные истории, обличение некомпетентных журнальных критиков и прочее подобное. Неудивительно, что всем этим роман взволновал и привлек к себе повышенное внимание прогрессивной художественной интеллигенции, получившей от его автора собирательный эпитет «тля» в добавление к тому, что о ней сказал Хрущёв.
Роман «Тля» стал своего рода поворотной вехой в биографии Шевцова. Вскоре он был уволен из журнала «Москва», и его карьера журналиста (но не литератора) на этом завершилась.[10] Затем военный пенсионер Шевцов продолжил литературную деятельность; был участником позднесоветских неофициальных кружков русско-националистического толка.
Отдельными критиками книги Шевцова рассматриваются как ксенофобские и антисемитские[11][12]. В первую очередь, это относится к роману «Тля»[13]. Николай Митрохин — историк и обществовед, автор монографии о т. н. «русской партии» — пишет, что книги Шевцова «основаны на антисемитском мифе», а также популяризируют производную легенду о «кремлёвских жёнах» (имеющих реальную или предполагаемую еврейскую этничность).[14] Литературный критик Алексей Колобродов характеризует Шевцова как «славного некогда ретрограда с устойчивой репутацией антисемита».[15] Историк Игорь Курляндский называл Шевцова принципиальным антисемитом[16]. В то же время у Шевцова есть и защитники[17][18][19][20]. Как писал Олег Кашин, сам Шевцов считал себя не антисемитом, а «борцом с сионизмом».
В Краткой литературной энциклопедии роман Шевцова «Тля» упоминается в статье «Пасквиль». Согласно КЛЭ, «Тля», где «представители советской художественной интеллигенции подверглись обвинению в аморализме, подлогах, плагиате и т. п.», встретила — как и другие попытки создания литературных пасквилей — «возражения советской общественности и печати».[21] Партийный идеолог Александр Яковлев в известной статье «Против антиисторизма» (1972), говоря о неприемлемости «нигилистического отношения к интеллигенции» (которое, по Яковлеву, основано на неправильном понимании социалистического прогресса), упомянул «истерические писания» Ивана Шевцова[22].
Ицхак Брудный, израильский историк и политолог, упоминает «Тлю» и характеризует её как «оголтело антиинтеллектуальный сталинистский роман» (англ. rabidly anti-intellectual, Stalinist novel).[23] Согласно воспоминаниям самого Шевцова, положительно отозвался о «Тле» помощник Л. И. Брежнева Виктор Голиков в 1970 году: «проблемы в „Тле“ подняты наболевшие, и о них надо говорить во весь голос».[24]
По мнению доктора филологических наук, профессора Тверского государственного университета Владимира Юдина, романы Шевцова — это «остросюжетное, психологически углублённое философское повествование о многострадальной судьбе России в роковом для неё двадцатом столетии».[17]
Николай Митрохин цитирует высказывание Сергея Семанова: «В отличие от своих скучных книг, Шевцов очень живой и интересный человек».[25] Однако Семанов также заявлял, что «патриотическая страсть и прямота [романов Шевцова] с лихвой перекрывают эстетические изъяны»[26]. Литературный критик Владимир Бондаренко отмечает, что в романах Шевцова «много полемики, остроты, социальности, но не хватает художественного дыхания».[27].
Сергей Семанов писал, что в произведениях Шевцова «Любовь и ненависть» и «Набат» «разоблачалась подрывная деятельность западных спецслужб и сионистского подполья» в СССР, «раскрывался паразитизм и антирусский характер космополитической интеллигенции и её покровителей в ЦК КПСС».[26]
Олег Кашин писал, что не сомневается — Шевцов «всегда делал то, что диктовала ему его совесть». При этом Кашин называет Шевцова «маньяком, помешанным на жёнах-еврейках и прочих щупальцах мирового сионизма». Позже, в некрологе Шевцову, Кашин назвал Шевцова «самым деятельным и, каламбур, креативным оппонентом шестидесятнического креативного класса», отметив, однако, что Шевцов остался в советском обществе маргинальной фигурой, не оказавшей серьёзного влияния[28].
Lokasi Pengunjung: 3.147.64.163