Русские мюзиклы — постановки в жанре бродвейского мюзикла, рок-оперы и т. п., идущие на российских сценах. Осуществляются как оригинальные постановки на русском материале, так и постановки иностранных мюзиклов (как с изменениями, так и «по лицензии» — с точным соблюдением режиссуры, хореографии и сценографии материала).
Позже на основе этого коллектива в Ленинграде был создан театр Рок-опера и в 1979 году им была поставлена авангард-опера «Фламандская легенда» (о Тиле Уленшпигеле), но сложность музыкального восприятия предопределила «некассовый» характер спектакля, поэтому в 1981 году он сошёл со сцены.
В 1982 году выпустили оперу «Гонки», которая просуществовала всего 3 месяца, поскольку в Советском Союзе, как утверждала культурно-комсомольская пресса, отсутствовало то, что стало темой этого произведения — проституция, наркомания, валютные махинации и прочие мафиозные дела.
В 1981 году на сцене Ленкома прошла премьера «современной оперы» «Юнона и Авось» Алексея Рыбникова. Через несколько дней, по воспоминаниям Рыбникова, на Западе были опубликованы скандальные статьи о спектакле, оценивающие его как антисоветский, что осложнило жизнь его авторам:
Западная пресса среагировала так, будто мы делали премьеру на Бродвее, а не в советской Москве. После этого меня очень надолго подвинули в тень. Спектакль играли, но не выпускали за рубеж, очень долго не выходила пластинка (на спектакль ведь ходит 800 человек 2-3 раза в месяц, а пластинка — это массовая известность). Меня даже не признавали автором, не подписывали со мной договор, и я судился с Министерством культуры СССР, на суд приходили иностранные корреспонденты… Выиграв суд, я попал в категорию людей, с которыми лучше вообще не связываться[1].
В 1985 году на сцене ДК им. Капранова в Ленинграде состоялась премьера «Юноны и Авось» в исполнении ВИА «Поющие гитары» (театр Рок-опера) в видоизмененном варианте.
Один из создателей российских мюзиклов по бродвейским рецептам так характеризует эти произведения: «„Метро“ было первым мюзиклом, сделанным по всем мировым законам жанра. Все что делалось в России до этого, включая легендарную „Юнону и Авось“, было музыкальными спектаклями. Дело в том, что главное средство воздействия музыкального спектакля на зрителя — актерская игра и драматическое действие, которое усиливается музыкальной составляющей. Никто не требует от Николая Караченцова, чтобы он хорошо пел. Достаточно того, что он, как большинство актеров драматического театра, поет душой. Мюзикл же строится на музыкальной драматургии, усиленной драматическим действием, и пользуется совсем другими выразительными средствами. Часто он вообще лишен прозаического текста — так было в „Notre Dame“. Главным инструментом воздействия артистов на зрителя является вокал. Для мюзикла необходимы в первую очередь блестящие вокалисты и прекрасная музыка. Мурашки должны появляться не от слов, а от нюансов голоса. Кроме того, драматический спектакль должен быть зрелищным. На сцене могут быть четыре стула, талантливый артист, и этого достаточно. А мюзикл — жанр развлекательный, обязанный быть высокотехнологичным шоу. Впрочем, любой театр независимо от жанра бывает только двух видов — хороший и плохой»[2].
Композитор Геннадий Гладков рассказывает: «Мы же, родоначальники русского мюзикла — Рыбников, Дашкевич и я — начинали на пустом месте. И нас все время гоняли. Само слово „мюзикл“ раздражало. Мы стыдливо его избегали. Жанр „Бременских музыкантов“ на премьере был обозначен как „музыкальная сказка“. Но как бы то ни было, с американским мюзиклом, где все зажигательно танцуют и поют, мы состязаться не можем. Мы всегда тяготели к исследованию человеческих отношений»[3].
Поскольку от передовых технологий мы были долго отлучены, в родных широтах на месте мюзикла жила шкодливая приживалка. В музыкальном театре её называли опереттой, в драматическом — музыкальной комедией. Билеты на весёлый кавардак никогда не были проблемой, однако оперетта, как мул, вывозила на себе кассу едва ли не всех провинциальных театров музкомедии. Пик бродвейской славы мюзикла отозвался у нас в кино: идейно правильными и бесконечно народными «Весёлыми ребятами» и «Волга-Волгой», и не менее идейно правильным, но все же «прозападным» «Цирком». Все остальное время оперетта-музкомедия тихо топталась на месте, чахла и хирела. Сегодня даже удивляет, что новая российская реальность так долго раскачивалась и повально «заболела» мюзикломанией только сейчас. Сначала Москва шепотом произнесла «Иисус Христос — Суперзвезда», увидела его в Театре им. Моссовета и откомментировала действо какой-то невнятицей про рок-оперу. Потом лениво посмотрела «Волосы» у Стаса Намина и грустно констатировала, что это, конечно, не Бродвей. А уж потом город запестрел пестрыми логотипами «Метро».
В 1999 году Московская оперетта перенесла на русскую сцену вариант польского мюзикла «Метро», который и стал первым воплощением бродвейского жанра мюзикл в России.
«…А уж потом город запестрел пестрыми логотипами „Метро“. Сразу стало понятно, что мюзикл под толстым-толстым слоем пиара у нас отныне не то, чтобы Большой театр, но где-то между ним и теннисом с карате. То есть приветствуется. К резвому тинейджерскому „Метро“ не хотелось придираться. Наконец-то продюсеры не стали изобретать паровой машины вместо всем известного велосипеда и собрали мюзикл по нормальной классической технологии. Шоу купили целиком, как и принято во всем мире: либретто, партитуру, режиссуру и авторский присмотр над тем, что получится. Мохнатые слова „кастинг“, „аудишн“ и „промоушн“ обрели вес, значение и признание, а агрессивная реклама и юные улыбающиеся физиономии артистов расположили публику. „Метро“ хорошо „промыл мозги“ зрителям, привыкшим к статичному хору-подпевке и смазанному балету-подтанцовке. Восклицательным знаком в финале стала присужденная национальная премия „Золотая Маска“[6]».
Мюзиклы появлялись в России и раньше, но жили не дольше бабочек. «Метро» сделало революцию. (Краткая история мюзикла в России. Журнал «Афиша»)[21]
Продюсер Катерина Гечмен-Вальдек начала активно работать над русскими проектами. По её словам, она с командой начинали делать «Метро» «сразу после кризиса, в сентябре 1998 года. Приехав в Москву, я занялась подготовкой многомиллионного проекта с полным отсутствием составляющих успеха, как всем тогда казалось (…) Мы понимали, что начинаем осваивать огромный новый рынок, гигантскую нишу, которая не может сразу стать прибыльной — это была инвестиция в будущее. То, что проект „Метро“ окупился, было для нас сюрпризом. При этом мы поняли парадокс российского рынка: если вы пытаетесь создавать чисто коммерческий продукт, то часто упускаете творческую составляющую, а именно она приносит успех, в том числе и коммерческий. Поняв это, легче работать. Поэтому мы вкладываем максимум сил, эмоций и денег в качество наших проектов. Само слово „мюзикл“ было в России совершенно дискредитировано и ассоциировалось скорее с мюзик-холлом. Поэтому мы сразу ушли от этого определения и придумали совершенно непонятное даже нам самим сочетание: „тотальный музыкальный проект“. Кроме того, мы твердо решили, что не станем приглашать в спектакль известных артистов. В этом был определенный риск, — в бродвейских мюзиклах все построено на одной-двух звездах. Для „Метро“ же впервые был объявлен открытый кастинг»[2].
«Норд-Ост»
В 2001 году состоялась премьера первого полностью русского мюзикла — «Норд-Ост», написанный российскими композиторами и либреттистами на основе романа Каверина «Два капитана». Он пользовался колоссальным успехом, и жанр мюзикла начал становиться крайне популярным.
23 - 26 октября 2002 года мюзикл стал местом действия ужасной трагедии - в доме культуры на ул.Мельникова, 7 в Москве был совершён захват заложников. В зале, заминированном террористами в течение 3 дней находилось более 800 человек, 130 - погибли, включая 9 детей и 9 сотрудников спецназа «Альфа».
«До появления „Норд-Оста“ считалось, что бродвейская модель в России работать не может, поскольку туристическая инфраструктура у нас практически не развита, а москвичи не будут покупать довольно дорогие билеты и каждый день заполнять зал на тысячу мест. Но известные по дуэту „Иваси“ барды Алексей Иващенко и Георгий Васильев решились доказать обратное. (…) Уже через несколько месяцев ежедневных показов „Норд-Ост“ опроверг прогнозы, что бродвейская система не приживётся в российских условиях. Поток зрителей и не думал иссякать. По словам продюсеров, такого результата удалось добиться не столько за счет активной рекламной кампании, сколько благодаря цепной реакции положительных отзывов на спектакль. (…)
Таким образом, в случае с „Норд-Остом“ сработала социально-экономическая модель, ставшая классикой западного театрального менеджмента»[22].
Французские мюзиклы
На волне этого успеха в 2002 году были «импортированы» популярные иностранные мюзиклы, в частности — «Нотр-Дам де Пари». Адаптация французского мюзикла «Нотр-Дам де Пари» в 2002 году пользовалась крайним успехом, а его удачно переведенный хит «Belle» в исполнении В. Петкуна, А. Голубева и А. Макарского находился в постоянной ротации радиостанций. Тогда же выяснилось, что «французские» мюзиклы пользуются не меньшим успехом в России, чем американские. «Катерина Гечмен-Вальдек и Владимир Тартаковский следом сделают „Ромео и Джульетту“ и „Монте-Кристо“, придерживаясь проверенной стратегии: играть мюзикл не каждый день, как на Бродвее, но короткими блоками, как в опере»[21].
Спектакль имел успех благодаря прилипчивым, печальным песням Риккардо Коччанте и Вячеславу Петкуну в роли Квазимодо. Ария «Belle» летом 2002-го неслась из всех киосков и несколько месяцев держалась на вершинах чартов (Краткая история мюзикла в России. Журнал «Афиша»)[21].
Бродвейские мюзиклы: «Чикаго» и «42-я улица»
Филипп Киркоров, которому также понравился жанр (он несколько раз выступил в «Метро»), принял участие в «Чикаго», поставленный по американской лицензии под присмотром американцев без изменений хореографии, костюмов и декораций, вместе с Анастасией Стоцкой, Лолитой Милявской и Ликой Руллой. «Амбициозный семейный проект Аллы Пугачёвой и Филиппа Киркорова, купивших франшизу на легендарный мюзикл Боба Фосса, вложивших в постановку около 2 млн долларов и рассчитывавших играть спектакль два года. Спектакль шел в Театре эстрады и, несмотря на то что Филипп Киркоров играл в нем главную роль, да и уровень постановки был более чем достойным, закрылся через год, став самым громким финансовым провалом в российском мюзикле. Чтобы рассчитаться с долгами, приме пришлось сдать в аренду личный особняк на Таганке, да и брак после провала дал трещину»[21]. Киркоров не откажется от мюзиклов и сыграет Принца в мюзикле «Красавица и Чудовище».
Провал «Чикаго», помимо общего коллапса жанра после трагедии «Норд-Оста», связывали с выходом фильма по тому же мюзиклу в тот же год, а также с тем, что «к нему были не готовы ни зрители, ни, в большинстве своем, постановщики и исполнители, за исключением некоторых»[23]. «Московская публика была явно не готова к восприятию такого пикантного материала: отсутствие декораций, вызывающая сексуальная эстетика кабаре, чулки в сеточку, криминальный сюжет и главное — отсутствие духовных ценностей. Всё это ставило в тупик зрителей, привыкших искать в театре разумного, доброго, вечного»[24].
В том же году с Бродвея привезли мюзикл «42-я улица», ради которого привезли американскую труппу (он должен был стать началом крупного проекта «Бродвей в Москве»).
Характеристика успеха
По мнению продюсера Бориса Краснова, успех жанра в тот момент был связан с «колоссальным упадком эстрады. Нет хороших мелодистов, не востребованы поэты, которые работают со смыслом. Можно сказать твердо: мюзикл как раз спровоцирует подъём эстрады. Людям нужна хорошая, добрая история с живой музыкой и профессиональным пением и танцами»[25].
Похоже, мюзикл у нас становится главным сценическим жанром. Не проходит и недели, чтобы мы не услышали о новой премьере (2 октября 2002 года)[26]
В статье 2002 года журнал «Ваш Досуг» пишет: «Мюзикл выгоден не только продюсерам, но и, как выясняется, московским властям. Столичные чиновники выполняют планы по „культурному обслуживанию“ (народ валом валит), что позволяет найти деньги на реконструкцию находящихся в бедственном положении театральных зданий. Именно поэтому постановка мюзикла всегда сочетается с реконструкцией. Приведен в порядок Центр на Дубровке (ДК завода „Подшипник“), где играют „Норд-Ост“, готовятся воссоздать заново „Московскую оперетту“, приводят в порядок Театр эстрады и Театр киноактера»[27].
Одновременно шло развитие мюзиклов фэндома на основе фэнтези и фантастической литературы силами Рок-орден «Тампль» и других («Последнее испытание», «Финрод-зонг»), однако оно следовало не бродвейским традициям, а более в русле рок-опер.
Трагедия
Однако в октябре 2002 года, спустя год после премьеры «Норд-Оста», состоялся Террористический акт на Дубровке, который надолго полностью подкосил отрасль[28]. Особенно когда стало известно, что террористы выбирали между тремя точками, где шли «42-я улица», «Чикаго» и «Норд-Ост»: Московский дворец молодёжи, Театральный центр на Дубровке и Московский государственный театр эстрады. Погибло и много представителей отрасли мюзикла — команда «Норд-Оста» потеряла 17 человек, в том числе двух юных актеров труппы, игравших главных героев Саню Григорьева и Катю Татаринову в детстве[22], например, погиб автор русского перевода «Чикаго» Александр Карпов.
«Дело даже не в посещаемости — дело в том, что перестали покупать билеты», — сообщил продюсер мюзикла «42-я улица» Борис Краснов[28].
Дракула — российско-словацкий проект (на сцене БКЦЗ «Академический»)
Спад и подъем
В 2003 году была предпринята новая попытка прививки жанра России — на сцене Московского дворца молодежи (МДМ) в режиме ежедневного показа был поставлен «12 стульев», который продержался 8 месяцев и был снят из-за убыточности. Тогда же Алексей Кортнев принимает участие в постановке «Иствикских ведьм» (выход которых планировался еще до трагедии «Норд-Оста»[27]), позже продолжив работу в других мюзиклах.
Середина 2000-х годов характеризуется приходом на российский рынок международной компании Stage Entertainment («Стейдж Энтертейнмент»), которая специализируется на «дословном» воспроизводстве в России крупных успешных международных проектов. В 2005 году они поставили в Москве «Кошек» Эндрю Ллойда Уэббера, начав с него работу русского филиала. Компания переоборудует здание МДМ, с тех пор каждый мюзикл играется в нем ежедневно. Бюджеты спектаклей колеблются от 3-4 миллионов долларов[21].
Важной вехой стала постановка в 2006 году этой компанией Mamma Mia! на сцене МДМ — шёл в режиме 8 раз в неделю два сезона. За 20 месяцев было сыграно более 700 спектаклей, которые посетили более 600 000 зрителей[29]. Датой закрытия было намечено 30 апреля 2008 года, но по просьбам зрителей Mamma Mia показ был продлён до 25 мая 2008 года. Мюзикл стал на тот момент самым успешным за всю историю российского шоу-бизнеса, поставив рекорд по сборам и по популярности[30].
Постановки продюсерского центра «Триумф», Musical Trade и, в особенности российского отделения интернациональной компании «Стейдж Энтертейнмент», поставили во 2-й половине 2000-х — начале 2010-х годов производство мюзиклов практически на промышленный поток. В 2006 году была учреждена специальная премия для русских мюзиклов «Музыкальное сердце театра».
Крупным игроком на рынке стала Московская оперетта, использующая тактику долгого проката одного мюзикла местного производства.
В 2012 году Михаил Швыдкой открыл в Москве собственный Театр мюзикла, тогда же Stage Entertainment получила новую площадку, помимо МДМ, переоборудовав кинотеатр «Пушкинский». «У любителей мюзиклов уже появилась примета: если в Московском дворце молодежи (МДМ) реконструируют старый мюзикл, то в недрах бывшего кинотеатра „Пушкинский“ должна готовиться премьера»[23].
Также в столице ставит Московский театр музыки и драмы Стаса Намина. Стас Намин считает, что антрепризные мюзиклы быстро сходят со сцены в России, потому что « их продюсеры пытаются подражать бродвейским шоу, а в России это себя не оправдывает. Мы в нашем театре культивируем стиль драматических мюзиклов: упор делается не на дорогие декорации и другие формальные внешние эффекты, а на игру актеров, вокал, режиссерский замысел. Мы ставим мюзиклы не водевильно-развлекательного типа, а стараемся вложить содержание, которое трогает зрителя»[39].
В 2008 году на экраны вышел фильм «Стиляги» — пожалуй, первый российский фильм-мюзикл по американскому образцу. В 2009 году силами Театра оперетты был учрежден «профессиональный праздник» — «День мюзикла в России».
Также продолжают работать композиторы, начинавшие в советскую эпоху, многие из которых к этому времени имеют «собственные» театры. Известные советские музыкальные фильмы и мультфильмы переделываются в сценические версии. Возникает огромное количество «семейных» мюзиклов — музыкальных спектаклей, рассчитанных на детскую аудиторию. Кипит жизнь в крупных региональных центрах, в особенности, в Екатеринбурге.
каждый репертуарный театр считал своим долгом поставить, как минимум, два музыкальных спектакля. И назвать их мюзиклом[40].
Поводом оценить изменения в восприятии мюзикла стало возобновление «Чикаго» в 2013 после его провала в 2002: «изменился зритель — да и постановщики мюзиклов поднаторели»[23]. «За прошедшие годы мы повзрослели и стали циничнее, много чего насмотрелись, научились обходиться в театре без морали и обрели способность воспринимать горькую и злую иронию, заложенную в мюзикле Боба Фосси»[24]. «Рынок мюзиклов за прошедшие десять лет основательно вырос, и у этого жанра появилась своя публика, успевшая уже слегка пресытиться мейнстримными постановками»[24].
Постановки
оригинальные
2007 год
www.силиконовая дура.net — музыка Александра Пантыкина, либретто Константина Рубинского (Свердловский театр музкомедии)[41]
Дети Солнца — этно-мюзикл Владимира Подгорецкого (на сцене ДК им. Зуева)[42]
