Первая и вторая части «Энеиды» Осипова были изданы в 1791 году, третья в 1794 году, четвёртая в 1796 году в Санкт-Петербурге на средства И. К. Шнора.
В 1800 году (уже после смерти Осипова) все четыре части переизданы и напечатаны в Императорской типографии на средства И. Глазунова — без указания издания (от первого отличается только опечатками).
В 1801 году напечатано третье издание (на титульном листе обозначенное «вторым») в типографии Государственной Медицинской Коллегии в Санкт-Петербурге (в этом издании исправлены некоторые ошибки первого издания).
Пятая и шестая части, написанные Котельницким, в 1802 и 1808 годах также были изданы в Санкт-Петербурге в типографии И. К. Шнора.
Критика
Рецензия Карамзина на «Энеиду» Осипова в «Московском журнале»
Традиция пародий «Энеиды» была заложена в XVII веке Скарроном («Вергилий наизнанку») и имела многочисленных продолжателей по всей Европе.
После выхода первой части, русская версия получила в целом положительную оценку со стороны Николая Михайловича Карамзина в рецензии, опубликованной в мае 1792 года в «Московском журнале»:
Никто из древних поэтов не был так часто травестирован, как бедный Виргилий. Француз Скаррон, англичанин Коттон и немец Блумауер, хотели на счет его забавлять публику, и в самом деле забавляли. Те, которые не находили вкуса в важной Энеиде, читали с великою охотою шуточное переложение сей поэмы, и смеялись от всего сердца. Один из наших соотечественников вздумал также позабавиться над стариком Мароном, и нарядить его в шутовское платье. При всем моем почтении к величайшему из поэтов Августова времени, я не считаю за грех такие шутки, — и Виргилиева истинная Энеида останется в своей цене, несмотря на всех французских, английских, немецких и русских пересмешников. Только надобно, чтобы шутки были в самом деле забавны; иначе они будут несносны для читателей, имеющих вкус. По справедливости можно сказать, что в нашей вывороченной наизнанку Энеиде есть много хороших, и даже в своем роде прекрасных мест[1][2].
Вместо восьмисложного стиха парной рифмовки как у Скаррона и строфы «балладного» типа как у Блюмауэра (строфа в семь стихов с сочетанием четырёх- и трехстопного ямба, последний стих ни с чем не рифмован), Осипов использовал одическое десятистишие четырёхстопного ямба.
Выбор размера оказался удачен и после Осипова десятистишия четырёхстопного ямба стали обязательными в русской травестированной поэме, а применение четырёхстопного ямба в повествовательной поэме стали твердо связывать с именем Осипова[3].
«Энеида» Осипова и «Руслан и Людмила»
Письмо Н. М. Карамзина к И. И. Дмитриеву от 7 июня 1820 г.
Получившая широкую известность, «Энеида» Осипова стала нарицательным понятием для легкого и несерьезного произведения. С живым интересом следивший за развитием пушкинского дарования поэт и баснописец И. И. Дмитриев в переписке с Карамзиным в порядке критики и, очевидно, обратив внимание на размер стиха (поэма Пушкина написана 4-стопным ямбом), сравнивает «Руслана и Людмилу» с «Энеидой» после появления первых отрывков поэмы Пушкина в печати, на что Карамзин в письме от 7 июня 1820 года отвечает:
В прежних письмах я забыл сказать тебе, что ты, по моему мнению, не отдаешь справедливости таланту или поэмке молодого Пушкина, сравнивая её с «Энеидою» Осипова: в ней есть живость, легкость, остроумие, вкус; только нет искусного расположения частей, нет или мало интереса; все сметано на живую нитку[4].
Первая строфа «Энеиды» Осипова и «Энеиды» Котляревского
«Энеида» Осипова и «Энеида» Котляревского
Как отмечают профессиональные филологи, «Виргилиева Энеида, вывороченная наизнанку» Осипова послужила основой для более поздней «Энеиды» Котляревского (1798), которая является вольным переложением русской «Энеиды»: 4-ст. ямбом, одической 10-стишной строфой (АбАб + ВВгДДг) и даже с сохранением ритмических особенностей, характерных для русского ямба того времени[5].
Это было отлично известно современникам Котляревского, например, А. А. Бестужев в статье «Взгляд на старую и новую словесность в России» 1823 года пишет:
В шутовском роде (burlesque) известны у нас Майков и Осипов. Первый (р. 1725, ум. 1778 г.) оскорбил образованный вкус своею поэмою «Елисей». Второй, в «Энеиде» наизнанку, довольно забавен и оригинален. Её же на малороссийское наречие с большею удачею переложил Котляревский[6].
Н. П. Осипов, 1791
И. П. Котляревский, 1798
Эней был удалой детина
И самый хватский молодец;
Герои все пред ним скотина
Душил их так, как волк овец.
Но после свального как бою
Сожгли обманом греки Трою,
Он, взяв котомку, ну бежать;
Бродягой принужден скитаться,
Как нищий, по миру шататься,
От бабьей злости пропадать.
Еней був парубок моторний
I хлопець хоть куди козак,
Удавсь на всеє зле проворний,
Завзятіший од всіх бурлак.
Но греки, як спаливши Трою,
Зробили з неї скирту гною,
Він, взявши торбу, тягу дав;
Забравши деяких троянців,
Осмалених, як гиря, ланців,
П’ятами з Трої накивав.
А ветры между тем подули
В затылок сильно кораблям
И паруса все натянули
Висящие по всем щеглам
На палубе гребцы рассевшись,
И будто белены объевшись
Кричали песни, кто что знал
А вітри ззаду все трубили
В потилицю його човнам,
Що мчалися зо всеї сили
По чорним пінявим водам.
Гребці і весла положили
Та, сидя, люлечки курили
І кургикали пісеньок:
Но дочь сия была и девка,
Отменная от прочих всех,
Резвиться с нею не издевка,
Отведает всяк с горем смех.
Она была как холь и нега:
Лицо её белее снега,
А щечки точно маков цвет,
Росла, стройна, свежа, красива,
Приступна всем и не спесива,
И было уж осьмнадцать лет.
Дочка була зальотна птиця,
Іззаду, спереду й кругом;
.
.
.
Червона, свіжа, як кислиця,
І все ходила павичом;
Дородна, росла і красива,
Приступна, добра, не спесива,
Гнучка, юрлива, молода.
Как едки трои не посутчишь,
Так на тошне заживотит;
На всем нытье ты зажелудчишь
И на ворчале забрюшит
А если позубит жевало,
Не засердчит уж тосковало,
И все уйдило прочь сгрустит;
Сбедятся кучи все в забудку,
Скручинишь всю свою избудку,
И улетило сголодит
Борщів як три не поденькуєш,
На моторошні засердчить;
I зараз тяглом закишкуєш,
І в буркоті закендюшить.
Коли ж що напхом з’язикаєш
І в тереб добре зживотаєш,
То на веселі занутрить;
Об лихо вдаром заземлюєш,
І ввесь забуд свій зголодуєш,
І біг до горя зачортить.
Но что пустячить нам звонилом?
Звенильцем лучше замошнуй
К чему полтиниться скупилом?
Жалелом так ты не рублюй
Поденежи меня давальцом,
То поумлю я раскидальцом;
Рассказы посудьблю всем вам:
Что спередить с тобой в случиле?
И как ты должен угодиле
Юнонить и минервить сам?
Та що абищоти верзлялом,
Не казку кормом солов’ять:
Ось ну, закалиткуй брязкалом,
То радощі заденежать.
Коли давало сп’ятакуєш,
То, може, чуло зновинуєш,
Як що з тобою спередить:
Куди на плавах човновати,
Як угодити Юнонати
І як Еней замінервить.
Примечания
↑Н. М. Карамзин. «Виргилиева Энеида, вывороченная наизнанку» // Московский журнал : журнал. — 1792. — Май (т. Часть 6-я, книжка 2-я). — С. 204.
