Ю́жное наре́чие (диале́кт) ру́сского языка́ — крупная группа говоров русского языка в пределах европейской части России, сложившаяся к XV веку. Южнорусский диалект является диалектом первичного формирования.

Основной изоглоссой, отделяющей южнорусский диалект от среднерусского и северорусского, является фрикативное произношение фонемы /г/, то есть [ɣ]. Однако часть изоглосс объединяет южнорусское наречие с частью среднерусских говоров (в основном южных), прежде всего:

• аканье;
• окончание 3 л. ед. ч. глаголов настоящего времени на мягкое -ть: ходить, но сев. ходит;
• отсутствие выпадения звука /j/ и стяжания гласных в формах глаголов: делаеть, но сев. делат.

Некоторые фонетические и грамматические явления наблюдаются одновременно и в южнорусских, и севернорусских говорах, например, произношение фонемы /в/ как губно-губное /ў/ или /w/ в южнорусских и в некоторых Вологодских говорах.

По целому ряду изоглосс южнорусское наречие совпадает с говорами белорусского языка и восточнополесским говором украинского, это прежде всего:

• фрикативный /ɣ/;
• редукция безударных гласных: аканье и яканье;
• губно-губное произношение «в» /ў/;
• протетическое /в/ или /ў/ перед начальными /о/ и /у/: южн.-рус. и бел. во́сень.
• отсутствие звука /ф/, замена его на /х/, /хв/ или /п/;
• окончание 3 л. ед. и мн. ч. глаголов настоящего времени на мягкое -ть (-ць): южн.-рус. (он) ходить, (они) ходють, бел. (ён) ходзіць, (яны) ходзяць;
• отсутствие мягких конечных губных /м/, /б/, /п/, /в/.

Однако белорусский язык обладает также рядом черт, отделяющих его от южнорусского наречия. Главными такими особенностями белорусского являются дзеканье и цеканье. Как и их отсутствие в белорусском, эти черты наблюдаются в южнорусском диалекте лишь в единичных случаях.

По ряду грамматических и фонетических признаков южнорусское наречие имеет схожие черты со слобожанским и степным диалектами украинского языка, это, прежде всего, отсутствие звука /ф/, протетическое /в/ или /ў/, отвердение мягких конечных губных, окончание 3 л. ед. и мн. ч. -ть у глаголов.

Первые археологические памятники восточнославянских племён — вятичей, радимичей, северян, кривичей — появляются в верховьях рек Днепра, Десны, Сейма, Сожа и Оки, в VIII—IX вв. К XI—XIII вв. множество вятских и кривичских памятников обнаруживаются уже в среднем течении Оки^[1]. В VIII—IX вв. вятичи, радимичи, северяне вместе с полянами вынуждены платить дань Хазарскому каганату. В 882 г. князь Олег вместе с дружиной союзных племён по пути из Новгорода в Киев завоёвывает смоленских кривичей, а в 884—885 г. — радимичей и северян. Племена вятичей в 965 г. покорены князем Святославом Игоревичем, а в 984 г. радимичи окончательно теряют свою политическую независимость. В XI—XIII территория южнорусского диалекта входила в состав Черниговского, Новгород-Северского, Смоленского, Муромо-Рязанского и Владимиро-Суздальского княжеств^[2]. Во второй половине XIII века эти княжества попали под зависимость от Золотой Орды. К началу XV в. большая часть территории за исключением крайнего восточного Рязанского княжества вошла в состав Великого княжества Литовского^[3]. Однако в процессе создания единого Русского государства и многочисленных русско-литовских войн XIV—XVI вв. вся южновеликорусская территория объединилась в составе одного государства, что дало возможность к развитию единого диалектного пространства.

Главные диалектные черты, характеризующие южнорусский диалект, развились преимущественно XI—XV вв. Фрикативный /ɣ/ по предположению Аванесова развился XI—XII вв^[4]. Аканье, возникшее первоначально на юго-западе в Курско-Орловской территории после падения редуцированных в XII—XIII вв., постепенно проникает сначала на запад и позже на север^[5][6]. Таким образом, территория южнорусского наречия, занимавшая изначально лишь небольшую территорию, постепенно распространилась на север, в Москву, и запад, Смоленск, которые изначально входили в северную, /g/-ёкающе-окающую, группу диалектов. (Согласно А. Зализняку фрикативное /ɣ/ было свойственно диалекту Москвы вплоть до XVII века.)

В первоначальную территорию образования южнорусского наречия полностью входили следующие губернии Российской империи: Воронежская, Калужская, Курская, Орловская, Рязанская, Смоленская, Тамбовская, Тульская. Великорусское население этих 8 губерний по состоянию на 1897 составляло около 12 млн человек.

С колонизацией русскими в XVI—XVIII веках новых земель, южное наречие распространилось дальше на юг и восток в низовья Дона, Волги и на Северный Кавказ: губернии Ставропольскую, Саратовскую, Самарскую, Оренбургскую и другие, а также на области Войска Донского и Кубанскую. Великорусское население в новороссийских, малороссийских (украинских), западных (белорусских и литовских), привисленских губерниях также являлось преимущественно носителем южнорусского наречия и составляло около 4 млн человек, в некоторых губерниях доходив до 30 % от всего населения.

С массовым переселением крестьян на восток в XIX—XX веках южное наречие распространилось дальше на Урал, в Сибирь и Дальний Восток, образовав там свои локальные говоры, часто смешанного характера. Таким образом, носителями южнорусского наречия в 1897 году являлись до 25 млн человек, что составляло почти половину всех носителей русского языка (по дореволюционной терминологии великорусского наречия русского языка)

Изначальная территория южнорусского наречия состоит из следующих современных областей: Белгородская, Брянская, Воронежская, Калужская, Курская, Липецкая, Орловская, юг Псковской, Рязанская, Смоленская, Тамбовская, Тульская, юг Тверской. Все они входят в состав Центрального федерального округа.

Носители говоров южного наречия образуют особую южнорусскую этнографическую группу в составе русского народа, противопоставленную севернорусской группе. На территории распространения говоров позднего формирования, в частности, в Сибири, южнорусские говоры были характерны в основном для новосёлов, в то время как старожилы (сибиряки) являлись, как правило, носителями говоров севернорусского типа, хотя в Восточной Сибири среди них встречается и аканье^[7].

Говоры южнорусского наречия по ряду схожих признаков территориально объединяются в три группы, между которыми также наблюдаются переходные межзональные группы^[8]:

• Брянская
• Псковская (юг)
• Смоленская
• Тверская (юг)

• Белгородская
• Калужская (юг и запад)
• Курская
• Орловская
• Тульская (юг и запад)

Центральная и западная по ряду признаков имеют схожие черты.

• Воронежская
• Липецкая
• Рязанская
• Калужская (север и восток)
• Тамбовская
• Тульская (север и восток)

• Наличие фрикативного /ɣ/ на месте севернорусского и литературного смычного /г/. Оппозиция по звонкости/глухости /ɣ/ — /х/^[9][10].
• Отсутствие звука /ф/ в западной и центральной группе говоров. Произношение /хв/ и /х/ на месте /ф/: хвартук, хворма, конхета, кохта, Хведор и т. д.^[11][12].
• Как следствие отсутствие оглушения /в/ в /ф/ на конце слов^[13].
• Частое произношение на месте /в/ губно-губных /ў/, /w/, /ув/ или гласного /у/ в западной и центральной группе: праўда, оўса, уремя, усех, домоў, столоў, ув армию, ува сне, увашли^[14].

• Эпентетические (протетическое) /в/ или /ў/ перед /о/ и /у/ (особенно ударными) в западной и центральной группе: во́кна, ву́лица, ву́тки^[15].

• Отвердение мягких губных /м, б, п, в~ў/ на конце слов в западной и центральной группе: любов, голуп, сём^[16].

• «Щоканье» и «соканье» — произношение на месте ч мягкого /ш’/ и на месте /ц/ — /с/ в центральной группе говоров: щай, ущениса, куриса^[17][18][19].

• Произношение «щ», «сч», «ждж» как долгих мягких /ш’ш’/ и /ж’ж’/ или твёрдых /шш/ и /жж/^[20][21].
• Отсутствие дзеканья и цеканья — отсутствие свистящего призвука у мягких /д'/ и /т'/^[22].

• Аканье — неразличение безударных /о/ и /а/ в первом предударном слоге^[23][24].
  • В западной и центральной группах аканье диссимилятивное (расподобление ударного и предударного гласных): травинкой — травой — тръва; вадичка — вадой — въда^[25].
  • В восточной — недиссимилятивное: вада, трава, мълако, сърафан^[23].
• Яканье — произношение /а/ на месте гласных /э/, /о/ и /а/ в первом предударном слоге после мягких согласных^[26][27][28].
  • В западной и центральной группах яканье диссимилятивное: пято́к — пита́к, сяло́ — сила́, стя́ной — стина́^[29].
  • В восточной — умеренное недиссимилятивное: пято́к — пити́, сяло́ — в силе́, стяна́ — стине́^[26].
  • Сильное яканье в псковско-тверской группе говоров: сяло́, стяна́, пятоќ, в лясу́, вясна́^[26].
• Иканье — произношение /и/ на месте гласных /э/, /о/ и /а/ в первом предударном слоге после мягких согласных в части говоров: пито́к, сила́, стина́^[26][28].

• Иканье — в большинстве говоров произношение /и/ на месте безударных /э/, /о/ и /а/ после мягких согласных вместо принятого литературного редуцированного /ь/: вы́нис, вы́тину, по́иса, вы́види, о́зиро, за́иц, ме́сиц и т.д^[30][31].
• Аканье — в части говоров произношение /а/ на месте безударных /о/, /а/ или /ы/ после твёрдых согласных вместо принятого литературного редуцированного /ъ/ или /ы/: ко́лас, хо́лад, малако́, стараны́, вы́мал, вы́бал^[32][33][34].
• Ыканье — в некоторых говорах произношение /ы/ на месте безударных /о/, /а/ после твёрдых согласных: ко́лыс, хо́лыд, мылако́, стыраны́^[35][32].
• Редукция /у/ — произношение /у/ как /ъ/ в псковско-смоленской и тамбовско-липецкой группах говоров: о́къни (окуни), фа́ртък (фартук)^[36].
• Выпадение /ъ/ и /ь/ — выпадение /ъ/ и /ь/ в восточной группе говоров: млако́ (молоко), страны́ (стороны), гвари́ть, ку́рца, и т.д^[37]. Данная черта носит разнообразный характер и сильно различается по говорам.

• Окончание глаголов 3 л. ед. числа -ть, отражающие древнерусское -ть, вместо севернорусского и литературного -т^[38]: он несёть, она идёть.
• Окончание глаголов 3 л. мн. числа -ть, вместо севернорусского и литературного -т^[39]: они несуть, они идуть, они сидять, они косять, они пишуть
• Окончание глаголов 3 л. мн. числа I спряжения -ють вместо -ят^[40]: видють, просють, носють, любють, парють и др.
• Наличие форм без -ть у глаголов 3 л. ед. и мн. числа^[39]: он сиди, они сидя.
• Окончание глаголов 2 л. мн. ч. -тя вместо -те^[41]: вы несётя, вы любитя.
• Форма перфекта на -ши/-вши^[42]: Девушка приехавши.

• Формы местоимений мене, тобе, собе (с разными формами редукции: мяне, табе и др., см. выше), отражающие древнерусские мене, тобѣ, собѣ.
• Форма местоимения 3 л. ед. числа муж. р. йон в западной группе.
• Местоимения ентот, ента, енто, енти (или с начальным э-) со значением ‘более далёкий‘ в восточной группе: Вон энти (те) избы. Энти (те) жыли баɣата.
• Местоимения тый, тая, тые от тот, та, то, образованные по образцу полных прилагательных, в западной группе^[43].

• Окончание существительных ср. р. в им. и вин. падежах -я вместо -е: поля, воскресенья.
• В восточной группе окончание существительных III склонения в дательном и предложном падежах на ударное -е: к пече́, по грязе́, в пече́, в грязе́, на лошаде́.
• Произношение окончаний род. падежа -его, -ого через фрикативное /ɣ/, а не через /в/.
• Окончание им. падежа мн. числа существительных среднего рода на -и/-ы: сёлы, о́кны, по́ли.
• В восточной группе существительные среднего рода с безударными окончаниями склоняются как существительные женского рода, то есть относятся к I склонению: из мя́сы, к мя́се, мя́су, с мя́сой^[44].

• Формы наречий где, когда, тогда: иде, йде, ка(ɣ)да, тада^[45][46].
• Формы предлогов и приставок ув, уво: ува сне́, ув Алёны, увашла́, увле́сть^[47].

Одной из особенностей лексики южнорусского, как и других устных диалектов, является сохранение исконных русских форм, сменившиеся в русском литературном на церковнославянские: рус. и цсл. одежда, южнорусск. одёжа и др. Ниже приведён список некоторых слов из говора д. Деулино Рязанского района Рязанской области по состоянию на 1960—1963 года. Часть слов записана, опираясь на этимологическую орфографию, часть — на фонетическую, поэтому всегда стоит учитывать такие вещи как редукцию безударных гласных и ассимиляцию согласных.

В разделе не хватает ссылок на источники (см. рекомендации по поиску). Информация должна быть проверяема, иначе она может быть удалена. Вы можете отредактировать статью, добавив ссылки на авторитетные источники в виде сносок. (19 января 2014)

В данной таблице приведены слова, используемые старшим поколением в населённых пунктах юга Орловской области (Малоархангельский, Глазуновский, Верховянский, Колпнянский, Свердловский и другие районы) и севера Курской области (Поныровский, Золотухинский, Фатежский, Щигровский и другие районы):

• Диалекты русского языка
• Северное наречие русского языка
• Различия речи в Москве и Санкт-Петербурге
• Среднерусские говоры
• Южнорусская этнографическая группа
• Донская группа говоров
• Балачка

• Аванесов Р. И. Часть первая // Очерки русской диалектологии. — М.: Учпедгиз, 1949. — 336 с.
• Александров В. А., Тишков В. А., Шмелёва М. Н. Русские // Народы и религии мира: Энциклопедия / Гл. ред. В. А. Тишков. — М.: Большая Российская энциклопедия, 1999. — С. 438—461. — 928 с. — 100 000 экз. — ISBN 5-85270-155-6.
• Букринская И. А., Кармакова О. Е. и др. Язык русской деревни. Школьный диалектологический атлас. — М.: БСМП «Элекс-Альфа», 2003.
• Ващенко Т. Ф. Отражение локальных черт в старинном письме южновеликорусов // Источники по истории русского языка XI–XVII вв. 1991. — М.: Наука, 1991.
• Диалектологический атлас русского языка: Центр Европейской части СССР. Вып. 1 / Под ред. Р. И. Аванесова и С. В. Бромлей. — М.: Наука, 1986. — 215 с. — 2000 экз.
• Диалектологический атлас русского языка: Центр Европейской части СССР. Вып. 2. — М., 1989.
• Захарова К. Ф., Орлова В. Г. Диалектное членение русского языка. — М.: Наука, 1970.
• Захарова К. Ф., Орлова В. Г. Диалектное членение русского языка. 2-е изд. — М.: Едиториал УРСС, 2004. — ISBN 5-354-00917-0, 978-5-354-00917-6.
• Зеленин Д. К. Великорусские говоры с неорганическим и непереходным смягчением задненебных согласных в связи с течениями позднейшей великорусской колонизации. — СПб, 1913.
• Иванов В. В. Историческая грамматика русского языка. — 2-е изд. — М.: Просвещение, 1983. — 399 с.
• Колесов В. В., Ивашко Л. А., Капорулина Л. В., Трубинский В. И., Черепанова О. А. Русская диалектология / под ред. В. В. Колесова. — М.: Высшая школа, 1990. — 207 с. — 25 000 экз. — ISBN 5-06-000785-5.
• Котков С. И. Памятники южновеликорусского наречия. Конец XVI — начало XVII в. — М.: Наука, 1990. — 232 с. — ISBN 5-02-010975-4.
• Котков С. И. Южновеликорусское наречие в семнадцатом столетии: Фонетика и морфология. — М.: Издательство Академии наук СССР, 1963. — 234 с.
• Ляпунов Б. М. Единство русского языка в его наречиях. — 1919. Архивировано 28 сентября 2007 года.
• Русские народные говоры. Звучащая хрестоматия. Южнорусское наречие / под ред. Р. Ф. Касаткиной. — М.: Наука, 1999. — 206 с. — ISBN 5-02-011591-6.
• Русская диалектология / Под редакцией Р. И. Аванесова и В. Г. Орловой. — М.: Наука, 1964.
• Трубачёв О. Н. В поисках единства. Взгляд филолога на проблему истоков Руси. — М.: Наука, 2005. — 287 с. — ISBN 5-02-033259-3.
• Халанский М. Г. Народные говоры Курской губернии. — СПб, 1904.

• Большой толковый словарь донского казачества. Около 18 000 слов и устойчивых словосочетаний / Ростовский гос. ун-т, Ф-т филологии и журналистики. — М.: Астрель, 2003. — 608 с.
• Словарь современного русского народного говора (д. Деулино Рязанского района Рязанской области) / Под ред. И. А. Оссовецкого. — М.: Наука, 1969. — 612 с.

• Южнорусское наречие. Образцы речи всех основных южнорусских диалектных групп (подготовлено Отделом фонетики Института русского языка РАН при участии СБХИ)  (неопр.). Портал Музея-библиотеки Н. Ф. Федорова. (Дата обращения: 15 мая 2015)
• Корпус говора села Роговатка
• Корпус говора села Спиридонова Буда
• Корпус говора села Малинино