Прежде чем перейти к разговору об историях Харченко, мне хотелось бы очертить серьезность самой проблемы. Художественная проза берется неизвестно откуда и даже автору целиком неподотчетна. Качественное эссе можно написать в заданный срок. Оно как тот праздник, который всегда с тобой. Бэкграунд + юмор + талант + стиль и т.д. Хорошее, задорное эссе - почти проза. Не хватает, в общем, одного - вымысла. Зачем он нужен, до конца не понимает никто. Василий Розанов, например, свое личное непонимание ставит во главу угла и выдвигает примерно такую позицию: проза и эссеистика есть, по сути, одно, разделять их бессмысленно. Но разделение в культуре не исчезает вот уже сто лет после Розанова. Писатели фиксируют, и не раз, что материя эссе отторгает вымысел, так же как атмосфера художественного текста часто отторгает невыдуманную деталь. В общем, синтез очень достоверной, гибкой интонации эссе с прозаической нездешней сюжетностью - что-то вроде вечной литературной задачи. Ее частично решили: Газданов в "Ночных дорогах"; Георгий Иванов - в своих мемуарах, оказавшихся фактологической неправдой; Богомолов и Тендряков, привившие прозе документ, тоже, кстати, то подлинный, то придуманный; тот же Довлатов, на свой лад монтирующий непридуманные жизненные эпизоды.
Харченко находит общий корень прозы и эссеистики - интонационный зачин. И развивает его именно как зачин.
Леонид Костюков.Прозаик, поэт, литературный критик. "Попытка синтеза". Русский журнал.[2]
Вячеслав Харченко, как мало кто из современных писателей, ощущает силу этого ничтожного, казалось бы, способа письма — рассказывания случаев. Более того, случаи здесь, вполне в хармсовском духе (но не стилистике) могут ни в чем, собственно, не заключаться, кроме самого факта их сообщения (не вполне даже тут уместно говорить о рассказывании). Абсолютное узнавание ситуации, в которой находится герой-повествователь или помещены некоторые персонажи волей затекстового автора, ведет, вроде бы, к отождествлению читательской картины мира и - текста, к растворению одной в другом. Но всегда присутствует некий, едва заметный зазор, некий рефлектирующий «внешний» по отношению к ситуации ум, который из «просто» драматической, «просто» поучительной, «просто» иронической виньетки создает дополнительное измерение текста.
Данила Давыдов.Поэт, литературный критик, филолог. "СЛУЧАИ И СОБЫТИЯ", Литеrraтура [3]
Библиография
«Соломон, колдун, охранник Свинухов, молоко, баба Лена и др. Длинное название книги коротких рассказов» ( РИПОЛ-классик, 2011 г.)[4]
Puteshestviye v Itureyu (2017 г., Altaspera Publishing & Literary Agency Inc.)[5]
Рецензия на книгу "Чай со слониками" в журнале "Октябрь" [26]
"Клцо" В. Харченко: рассказ о современных праведниках и древнерусская житийная повесть. Текст научной статьи по специальности «Языкознание и литературоведение»[27]
↑Харченко Вячеслав. Чай со слониками. — Москва: Время, 2017. — 260 с. — ISBN 9785969116856.
↑Игорь Бондарь-Терещенко.Какой был слон! (неопр.) Литературная Газета. Дата обращения: 13 января 2019. Архивировано 13 января 2019 года.
↑Журнал-издательство "Формаслов".Вячеслав Харченко // Пылинки(рус.). Формаслов. Формаслов (23 февраля 2021). Дата обращения: 16 апреля 2021. Архивировано 16 апреля 2021 года.