Текст написан кириллицей на карельском языке, точнее на его олонецком диалекте. Корень соуд- 'суд' является, однако, славянским. Возможно, из славянского взято целиком прилагательное соудьни 'судный (-е)', одна из версий считает славянизмом и последнее слово этой строки охови, трактуя его как 'оковы' (с финской заменой -к- на -х-).
юмолануоли і нимижи
ноули се хан оли омо боу
юмола соудьни иохови
Jumalannuoli, kymmenen [on] nimesi
Tämä nuoli on Jumalan oma
Tuomion-Jumala johtaa.
Стрела бога с десятками имён
Божья эта стрела
Вершит божий суд.
Так как в древнерусской орфографии не было пробелов между словами, исходный текст может быть прочитан иначе. Мартти Хаавио предложил другую интерпретацию этого текста в своей статье от 1964 года:
Божья стрела, 10 имён твоих
Стрела, сверкни, стрела выстрели
Бог суд так правит
Значение и смысл
Согласно авторитетному мнению Е. А. Хелимского, грамотка является записью заговора. В ней употребляется имя небесного бога Юмала: ему принадлежат стрелы, которыми бог поражает злых духов — правит небесный суд (обладая, между прочим, чудесной способностью метать сразу три стрелы); показательно, что в финском фольклоре словом юмала могут обозначать и христианского Бога, и колдуна. Записанный заговор явно направлен против духов болезней, которых и в русских заговорах истребляют Божьи стрелы. Один из русских заговоров призывал: «И стрели батюшко, истинный Христос, в мою любимую скотинку своим тугим луком и калёными стрелами в ясныя очи, в сырую кость, и угони, выганивай двенадцать ногтей, двенадцать недугов, тринадцатый наибольший».
Интересно, что здесь слово «суд» славянское: видимо, представление о Божьем суде стало доступно прибалтийским финнам в результате русского христианского влияния. Юмала, в этом тексте небесный стрелок, уже явно ассоциируется с христианским Богом.
В свою очередь, по верованиям русских поморов, болезни — это стрелы, которые пускали из Корелы по ветру колдуны. Нойданнуоли — горящая стрела, выпускаемая колдуном, — не знает промаха. «С ветру» начинается колотьё в суставах, которое именуется «стрелья» или «стрел». Тех же колдунов часто приглашали как целителей, ибо только они и могут вылечить болезнь, а также на похороны и свадьбу; они же считались искусными корабелами. Настоящая берестяная грамота — раннее свидетельство взаимосвязей русского и финского обрядовых обычаев[6].
Примечания
↑Арциховский А. В., Борковский В. И.. Новгородские грамоты на бересте (из раскопок 1956-1957 гг.). М.: Из-во Акад. Наук СССР, 1963
↑Елисеев Ю. С. Древнейший письменный памятник одного из прибалтийско-финских языков.— Изв. АН СССР. Отд-ние лит. и языка, 1959, т. 18, Вып. 1, с. 65—72
↑Хелимский Е. А. О прибалтийско-финском языковом материале в новгородских берестяных грамотах. In: Янин В. Л., Зализняк А. А. Новгородские грамоты на бересте (из раскопок 1977—1983 гг.): Комментарии и словоуказатель к берестяным грамотам (из раскопок 1951—1983 гг.) / АН СССР. Отд-ние истории. — М.: Наука, 1986. — С. 254—255.)
↑Петрухин В. Я. Мифы финно-угров. М., 2003, с. 463
Литература
Айхенвальд А. Ю. Петрухин В. Я., Хелимский Е. А. К реконструкции мифологических представлений финно-угорских народов / Балто-славянские исследования. М., 1980