Историк кино Вениамин Вишневский трактует сюжет как «трагедию молодой девушки из буржуазной семьи, не нашедшей выхода из „безвыходного положения“ (связь с лакеем)»[1]. Киновед И. Н. Гращенкова описала сюжет как «драму девушки из богатого дома, где нет любви, семьи, где она так одинока, живёт без цели, сходится с человеком низшего круга, пресыщается жизнью и добровольно отказывается от неё»[4].
Дочь богатого банкира Нелли разочарована жизнью. Она не любит увлечённого деньгами биржевика отца и молодящуюся флиртующую мать. Поклонники ей быстро надоедают. Она ищет себя в творчестве, пытается писать и музицировать, но безуспешно. Режиссёр, желая усилить эффект современности, ввёл роли писателя Андреева и композитора Ипполитова-Иванова, которые рекомендуют Нелли заняться чем-то другим. С помощью горничной Тани она проникает на вечеринку прислуги. После связи с писцом cвоего отца Петровым её разочарование усиливается. Петров оказывается грубым и циничным. Узнав, что она беременна от него, Нелли кончает жизнь самоубийством.
Рецензент журнала «Вестник кинематографии» (1916, № 122, с. 17—18) одобрительно отозвался об актёрских работах З. Баранцевич, В. Павловой и К. Зубова (Горина). По его мнению, «Баранцевич нашла настоящие трагические краски для воплощения душевной драмы Нелли Раинцевой», Павлова выявила вульгарность и наглость служанки, «запоминающийся образ письмоводителя дал Горин [К. Зубов]»[5]. Он отметил, что «крупные лица при подчинённом значении декоративного фона — вот художественный принцип, на котором остановился режиссёр»:
«… декорации отошли на задний план, в буквальном смысле заслонённые фигурами артистов. Быть может, недавний Бауэр, архитектор колоннад и зимних садов, и был огорчён, но как истый художник он всё же должен быть удовлетворён этой постановкой. В утешение режиссёру следует, впрочем, отметить, что декорации не проходят для глаза бесследно и некоторые из них … запоминаются как прекрасные образцы художественной композиции, живописи на экране»[6].
Актриса и сценарист Зоя Баранцевич считала, что во время съёмок фильма произошёл «характерный перелом в творчестве режиссёра Бауэра», когда он «немного отошёл от „красивости“, от чисто внешней формы и переключил внимание на содержание»[6][7][8].
Советский кинокритик Ромил Соболев в своей книге «Люди и фильмы дореволюционного кино» относил этот фильм одним к числу самых интересных и ценных постановок режиссёра Е. Бауэра, отметив, что он «картина привлекла внимание зрителей острой постановкой „женского вопроса“»[9].
Кинокритик Нея Зоркая выделяла новый для того времени художественный приём, когда режиссёр «членит пространство на несколько „отсеков“ в глубину, размещая в каждом из них свое действие». Она особо выделяла сцену «бала слуг» в трактире, в которой «постановщик показывал несколько залов, удаляющихся от зрителей: в первом идёт пир, пляшут кадриль под оркестр из мандолин и балалаек, далее второй, третий залы, потом коридор, по которому пробегают половые с подносами, а в самой глубине виднеется кухня, мясные туши, горы тарелок»[10][11].
Киновед И. Н. Гращенкова отмечала, что «бауэровские объёмные мизансцены не только живописны, выразительны, но и содержательно красноречивы»: «В глубине залы просматривается коридор и кухня. Пространство праздника, совмещённое с кухней, враждебно и даже опасно для героини. Она этого не осознаёт, но это знает автор и хочет, чтобы понял зритель, просто „вчитавшись“ в объём мизансцены»[12].
Историк кино В. Ф. Семерчук назвал кинодраму «Нелли Раинцева» «совершенной по стилю и киноязыку». «Сцена похорон Нелли, — писал он, — поражает многообразием используемых в ней приёмов монтажа»[13].
Вишневский В. Е. Художественные фильмы дореволюционной России. — М.: Госкиноиздат, 1945. — С. 106. — 194 с.
Великий Кинемо: Каталог сохранившихся игровых фильмов России (1908—1919) / Сост.: В. Иванова, В. Мыльникова, С. Сковородникова, Ю. Цивьян, Р. Янгиров. — М.: Новое литературное обозрение, 2002. — С. 337—341. — 568 с.
Короткий В. М. Операторы и режиссёры русского игрового кино. 1897—1921. — М.: НИИ киноискусства, 2009. — С. 50—51. — 430 с.
Соболев Р.П. Люди и фильмы русского дореволюционного кино. — М.: Искусство, 1961. — С. 104, 105, 107. — 175 с.
Баранцевич З.Ф.Люди и встречи в кино // Кино и время. Вып. 4. — М.: Госфильмофонд, 1965. — С. 160—162.
Зоркая Н.М. «Светопись» Евгения Бауэра // Искусство кино. — 1997. — № 10. — С. 77—93.
Зоркая Н.М. Кино, театр, литература: опыт системного анализа. — М.: Аграф, 2010. — С. 43. — 398 с.
Гращенкова И.Н. Кино Серебряного века. Русский кинематограф 10-х годов и Кинематограф Русского послеоктябрьского зарубежья 20-х годов. — М., 2005. — С. 77, 255. — 432 с.
Семерчук В.Ф.О кино России 1908—1919 годов // Е. Ф. Бауэр: pro et contra. Евгений Францевич Бауэр в оценках современников, коллег, исследователей, киноведов. Антология / Сост., комментарии Н. С. Скороход, О. А. Ковалова, С. А. Семенчук. — СПб.: Платоновское философское общество, 2016. — С. 750—766. — 960 с.
