Он как-то подходил к нашему дому, вошел, как домой, в его затаённую сказочность. Хоть и говорил обычно с папой о раскопках на Крите или же об экспозиции зал и о музейском хозяйстве, рабочих и о текущих делах... Назаревский часто бывал у нас, к нам с Мариной был очень внимателен. Папа не мог нахвалиться им — за эрудицию, разностороннее образование и неутомимость. У нас он сделался своим человеком, был бодрым и преданным помощником папы. Огромный, полный, с окладистой бородой, в которой уж сверкало серебро. Лицо его казалось неестественно большим, глаза навыкате, и весь он был точно увеличенный в лупу, — Анастасия Цветаева[4].
Голубкина выполнила свой замысел: она сделала характерную, умную, сильную голову. Но изумительная психологическая сила ее таланта помогла ей раскрыть в портрете Назаревского те глубоко отрицательные черты, о которых она, казалось бы, не должна была подозревать, зная его только как превосходного лектора и ученого. Однако в личной жизни Назаревского черты эти выступали с непреодолимой силой: эгоизм, самодурство, чувственность и до самолюбования доходившее довольство собой, — О. В. Киприянова[9].
Портрет А. В. Назаревского. Скульптор А. Голубкина, 1911.
Примечательно, что первая персональная выставка Анны Голубкиной «В пользу раненых» открылась в декабре 1914 года именно в залах Музея изящных искусств. На ней экспонировался и бюст А. В. Назаревского[10].
Получил командировку в Петербург энергичный, здоровый, полный сил Назаревский... В подмогу ему послан один из наших служителей, прежний кавалерист, человек расторопный и очень толковый... голенищевская кладь перевозится ныне из Эрмитажа преображенцами до Николаевского вокзала, и в полночь Назаревский со служителем садятся в товарно-пассажирский поезд, который через 2 ночи и день...привезёт кладь и их в Москву. 224 ящика весят свыше 1300 пудов, — И. В. Цветаев в письме Ю. С. Нечаеву—Мальцеву, Москва, 4 апреля 1911 года[3].
После открытия Музея в 1912 году наплыв в него был колоссальный. Коллектив был небольшой, поэтому на первых порах при входе в музей первые объяснения посетителям давали его непосредственные организаторы: И. В. Цветаев, В. К. Мальмберг, Б. А. Тураев, Н. А. Щербаков, и А. В. Назаревский[12].
В декабре 1916 года в результате ревизии, выявившей растрату денежных средств музея, Назаревский и заведующий хозяйственной частью музея Киприани по распоряжению министра народного просвещения были уволены. Дела о них были переданы в прокурорский надзор[13].
В связи с этим происшествием Назаревский был устранён на время суда из приват-доцентов Московского университета. Внёс 12 тысяч рублей на покрытие произведённой им растраты[14].
В 1918 году находился в Бутырской тюрьме, где разделял тяготы заключения в одной камере с профессором А. И. Соболевским, А. Б. Нейдгардтом и подпоручиком Д. А. Сидоровым, написавшим впоследствии воспоминания об этом эпизоде своей жизни[15].
Режим царил суровый. В дверях был поставлен пулемёт, предупредительно направленный на нас. Латыши были всюду. Они не отставали от нас даже в туалете.
— Думал ли я, — говорил, улыбаясь, приват–доцент Назаревский, — что доживу до такого почёта, когда даже до известного места меня будут сопровождать два красногвардейца?[15]
Дальнейшая судьба неизвестна.
В 1924 году книги из библиотеки А. В. Назаревского вошли в собрание научной библиотеки Музея изящных искусств[16].
Семья
Жена — Ольга Васильевна (1877—1960), урождённая Шумаровская, во втором браке — Киприянова (муж — Киприянов Сергей Павлинович (1874(5)—1932), юрист, смотритель здания и делопроизводитель музея с 1909 г.; заведующий библиотекой и хозяйственной частью с 1912 по 1916 год. Дочь Мария (1920—?) )[1]. Дети: сын Трифон и дочь Людмила (1905—?). Внук — Иван Анатольевич Передельский (сын известного советского радиобиолога Анатолия Александровича Передельского)[17][18]. Братья: Владимир Назаревский (1870—1919), профессор, преподаватель истории в Катковском лицее[19], председатель Московского цензурного комитета в 1895—1909 годах, руководитель издательства книг по русской истории. Борис Назаревский (?—не ранее 1917), литератор (псевд. Бэн) и общественный деятель, активный участник право-монархического движения в Москве[20].
Родословная жены
Отец: Василий Александрович Шумаровский. Дед: Александр Шумаровский, дядя: Владимир Александрович (ок. 1843—?)[21] (жена Софья Александровна).
Мать: Екатерина Фёдоровна Шидловская (12.05.1855—?)[22]. Дед: Фёдор Васильевич Шидловский (1818—1897), воспитывался в Дворянском полку и в 1-м Московском кадетском корпусе, штабс-капитан, владел 582 десятинами земли в Ефремовскогом уезде, почетный мировой судья этого уезда в 1868, 1872, 1876 годах, мировой посредник уезда — 1868, гласный Тульского губернского земского собрания (1868), гласный Ефремовского уездного земского собрания (1868)[23]. Тётя: Елизавета Фёдоровна (в замужестве Захарьева), дяди: Александр Фёдорович и Дмитрий Фёдорович (1956—1917). Прадед: Василий Филиппович Шидловский (1786—1848), чиновник (10 класс) Военного ведомства.
Избранные труды
Назаревский А. В. Пейзаж и папа Пий II [Текст] [Б. м.] : [б. и.], [19--]. Отт. из: Сборник в честь проф. В. К. Мальмберга. С. 95—103.
Назаревский А. В. Из воспоминаний об И. В. Цветаеве // И. В. Цветаев создаёт музей. М.: Галарт, 1995.
Новое в Музее Александра III (Беседа с А. В. Назаревским) // «Голос Москвы». 1912. 22 января.
Примечания
↑ 123456Киприянова О. В. [Воспоминания] / Лит. запись Е. А. Рахмановой // А. С. Голубкина. Письма. Несколько слов о ремесле скульптора. Воспоминания современников. М.: Советский художник, 1983. С. 301—306.
↑Вершинина А. Ю. Правда материала и свобода идеи в скульптуре А. С. Голубкиной // Константин Коровин и его эпоха; Анна Голубкина: материалы научных конференций / ред. кол. О. Д. Атрощенко, Л. И. Иовлева, Т. В. Юденкова. — М. : Гос. Третьяковская галерея, 2015. С. 199.
↑ 12Сидоров Д. А. В Бутырской тюрьме (1918): «Со мной разделяли компанию и приват-доцент Назаревский» //Сопротивление большевизму. 1917—1918 гг. / Сост., науч. ред., предисл. и комм. д. и. н. С. В. Волкова. М.: ЗАО Изд-во Центрполиграф, 2001. C. 440.
_by_shakko_03.jpg)
