Записи альбома предшествовали успех на фестивале «Рок-панорама-87», перемены и разногласия в группе➤, переезд в Москву и уход сооснователя группы Дмитрия Умецкого➤. Одним из главных мотивов для создания альбома стали упрёки москвичей в халтурном звучании предыдущих альбомов группы➤. Ожидалось, что «Князь тишины» станет одной из первых выпущенных кооперативных пластинок. Альбом появился на прилавках магазинов в октябре 1989 года, спустя 11 месяцев после распада «золотого состава» группы➤.
Несмотря на важность пластинки для истории группы «Наутилус Помпилиус», при выходе она понравилась далеко не всем поклонникам их творчества: мало кто понимал её смысл и много кто считал, что новые аранжировки испортили хорошие песни. Бывший директор коллектива Александр Калужский написал негативную рецензию на альбом. Автор журнала «Мелодия», однако, похвалил музыкальные решения и тексты Ильи Кормильцева➤. В 2010 году альбом занял сороковое место в списке «50 лучших русских альбомов всех времен», составленном журналом «Афиша» по итогам опроса молодых российских музыкантов, а в мае 2012 года, в результате голосования, проводившегося сайтом OpenSpace.ru, альбом «Князь тишины» занял пятую позицию в списке 50 главных пластинок «Мелодии»➤.
«Наутилус Помпилиус» на «Рок-панораме-87». Фото Преображенского К. В.
В декабре 1987 года в Москве прошёл фестиваль «Рок-панорама-87». Основными представителями советского рока на мероприятии были «АВИА» из Ленинграда и «Наутилус Помпилиус». Бо́льшую часть участников составляли «филармонические артисты разной степени рок-н-ролльности в диапазоне от Александра Малинина до „Арии“, коллективы из Прибалтики и Московской рок-лаборатории». Выступление «Наутилуса Помпилиуса» 10 декабря привлекло особенное внимание зрителей[8].
Гастрольный 1987 год сильно утомил участников «Наутилуса Помпилиуса». Умецкий возложил на себя задачу продвижения группы и постройки «танка, который продавил бы всю страну»; он желал, чтобы сам коллектив остался в Москве и сосредоточился на студийной работе и развитии творческих идей[9][10]. В этот период из группы был уволен звукооператор Андрей Макаров, работавший с Бутусовым и Умецким ещё с 1982 года[11].
После участия на «Рок-панораме-87» группе стали поступать предложения переехать в столицу, на которые уральцы изначально смотрели с немалым скептицизмом. В фильме «Серп и гитара» клавишник Алексей Могилевский рассуждает: «Пока мы являемся сибирскими медведями, мы будем представлять какой-то интерес: группа с Урала, но при этом не в лаптях, а в сапогах, да ещё с бантиками. Как только мы станем московскими не медведями, придётся ломать и себя, и многое другое». Бутусов дополняет: «Влияние Москвы на нас усилилось, и поступило предложение вообще переехать — здесь проще некоторые моменты решать… Все зависит от того, какую информацию мы соберём по этим организациям, что более выгодно и вообще, имеет ли смысл с ними связываться. Я настроен пессимистически, я приблизительно знаю обстановку везде. Найти то, что нужно, просто нереально. Чем это кончится — я не знаю и особых иллюзий на эту тему не питаю»[9][12].
1988 год. Переезд в Москву
По предложению Умецкого в декабре 1987[2] — январе 1988 года[2] группа отправилась в Москву[7]. Все участники (кроме Бутусова и Умецкого в группе тогда состояли клавишники Алексей Могилевский, Виктор (Пифа) Комаров и Алексей Хоменко, барабанщик Владимир (Зема) Назимов и мультиинструменталист и звукорежиссёр Владимир Елизаров) проводили время вместе в общежитии МВТУ им. Баумана и спортзале, несколько раз посещали студию Юрия Чернавского (правда, занимались там «обивкой стен какой-то тканью», а не записью)[7] по настоянию Умецкого[9], а также обдумывали вариант записи у Стаса Намина[7].
«Инициатива исходила, разумеется, от „царствующей“ особы: Алла начинала создавать свой „театр“ и внимательно присматривалась к потенциальным протеже. Встречались часто, на квартирах и в ресторанах, пили, говорили, танцевали. Слава радостно общался, однако упорно делал вид, что не понимает, что от него хотят. В то время он в очередной раз находился в странном, сумеречном состоянии. Только, что ушёл Умецкий — ушёл без скандала. Шумиха, раздутая вокруг „Наутилуса“, явно угнетала главного героя — жить ему было в лом. Тягостное впечатление он производил даже на близких людей — что уж там говорить о людях малознакомых. В конце концов, Алла Борисовна отступилась от Бутусова, произнеся по непроверенным слухам следующие исторические слова: „Мальчик или идиот, или очень хитер“»[13].
Фотограф группы Элияху Лемке о сотрудничестве «Наутилуса» с Пугачёвой и моральном состоянии Бутусова в тот период
По воспоминаниям Алексея Могилевского, в один из дней, когда группа ходила в студию Чернавского обивать стены, они заметили отсутствие Бутусова: им сказали, что тот отправился на встречу с большим человеком. Пьяный Бутусов вернулся под утро, начал посыпать музыкантов блокнотиками с изображением певицы Аллы Борисовны Пугачёвой и сказал им, что это «только начало». На следующий день в конторе Чернавского выдавали зарплату; администраторы рассказали музыкантам, что Вячеслав Геннадьевич виделся с Пугачёвой: та хотела познакомиться с остальными участниками «Наутилуса» и их творчеством. Проснувшийся позднее Бутусов заявил коллегам, что на вечер у них запланирована встреча с певицей в её квартире. В тот же вечер по радио «Юность» Александр Градский вёл передачу про «Наутилус Помпилиус». Тогда Пугачёва впервые познакомилась с песнями группы[14].
Переезд группы в Москву в 1988 году и вливание в новую для неё «тусовку» послужили основными причинами появления альбома «Князь тишины». Рок-общество в Москве на тот момент практически отсутствовало, зато процветала поп-сцена. Музыканты начали получать негативные комментарии по поводу «убогого» звука «Разлуки» и «Невидимки», вследствие чего постепенно начала возникать идея студийного ремейка тогдашних хитов группы[13] в виде магнитоальбома[15].
Бутусов и Умецкий с какого-то момента стали редко появляться рядом с группой: первый активно принимал участие в создании финского фильма о советской рок-музыке «Серп и гитара», изредка посещая общежитие и угощая музыкантов парой блоков дефицитных в то время сигарет «Camel», а второй «вплотную занялся московской жизнью»[7]. На некоторое время Бутусов с Умецким остановились у невесты второго, сценаристки Алёны Аникиной, которая познакомила их со столичной богемой. В «Наутилусе Помпилиусе» началось «брожение»[9].
Музыкантов раздражала отчуждённость лидеров группы, но они пытались работать[7]. Хорошие отношения с Пугачёвой поспособствовали знакомствам со звукорежиссёром Александром Кальяновым, Андреем Макаревичем[7] и Леонидом Лебедевым, президентом совместного предприятия (на тот момент — кооператива) «Синтез»[16], «вознамерившимся создать первый альтернативный „Мелодии“ государственный лейбл» («Синтез Рекордз»[16]). Лебедев пообещал группе немалый по тем временам гонорар в размере 50 тысяч рублей за запись грампластинки, а Кальянов предоставил студию («Тон Сервис»[16][17] в «Олимпийском»[2])[13].
В начале февраля Умецкий поставил ультиматум, пригрозив уходом из группы, если требования не будут выполнены: он желал, чтобы Хоменко (которого спустя годы называл «полным позорищем, которого никогда в жизни бы не допустил, если бы остался тогда в команде»[18]), Елизаров и тогдашний директор Александр Калужский ушли из «Наутилуса Помпилиуса», а сама группа на время приостановила гастрольную деятельность[10][19]. Остальные музыканты, однако, настояли на продолжении концертов, а Вячеслав сказал Дмитрию: «Если ты всё решил, уходи»[10]. После концертов 6—7 февраля во Дворце спорта в Лужниках «„Звуковая дорожка“ представляет лауреатов»[20] Умецкий покинул «Наутилус Помпилиус»; Елизаров стал его заменой в студии (и на концертах в Химках[20])[19].
Запись
Работа над альбомом началась ещё в декабре 1987[2] — январе 1988 годов. Хоменко, звукорежиссёр и будущий бас-гитарист группы Виктор Алавацкий (имевший за плечами более чем десятилетний стаж работы в ресторанных ансамблях[21]) и Елизаров[13] (также изредка присутствовали Бутусов и Умецкий) начали записывать партии для будущего альбома в музыкальный компьютер, находясь прямо в московском общежитии. Финны одарили Вячеслава Геннадьевича секвенсором, благодаря которому появилась возможность добиться нормального звука даже в домашних условиях[22][2]:
Вся основная забивка производилась внутри этой общаги. Все эти сиквенсеры, как сейчас помню, Yamaha QX1 лежала на полу, а самый продвинутый Владимир Петрович Елизаров его осилил, связал все наши многочисленные синтезаторы в одну медийную цепочку и всё это забивал прямо туда. То, что он мог сыграть сам, он играл. То, чего не знал сам, играли те, кто играл на этих самых клавишных. А играли именно Хоменко, Могилевский и играл Виктор Комаров. Ударные партии забивались тоже в драм-машину, по тому времени инструмент дико модный и жутко дорогой. И всё это хозяйство, как бы, приобретало странный синтетический такой вот привкус, поскольку, как правило, всё это игралось вживе и, когда это всё перелегло на совершенно жесткую привязку к метру и ритму, значит, у самих нас возникало ощущение, что что-то не в порядке с темпами.Алексей Могилевский, [2]
«Елизаров проделал огромную работу по подготовке и записи диска в самые сжатые сроки. Было бы несправедливо свалить на него вину за неудачу лонгплея, поскольку без него все вышло бы гораздо хуже»[23].
Менеджер группы Александр Калужский о роли Владимира Елизарова в записи альбома
Синтетический звук, присутствовавший на «Невидимке» и «Разлуке» «от бедности», на «Князе тишины» «был сделан ради стильности». Вживую для альбома были записаны только вокалы, саксофон Могилевского[2] и гитары[17].
С почти готовым альбомом в феврале 1988 года «Наутилус Помпилиус» пришли в студию к Пугачёвой и Кальянову[10][24]. Запись проходила с февраля[25] по конец марта[13] (по другим сведениям — последняя сессия записи состоялась 5 марта[21]) в студии «Тон Сервис»[16]. Участники спешили завершить запись и отправиться домой. Это был первый опыт «Наутилус Помпилиус» в профессиональной студии[15][23]. Место звукорежиссёра занял Кальянов, Елизаров и Пугачёва также принимали в работе активное участие[16][23].
Бутусов пребывал в потерянном состоянии: он не видел смысла в идее нового альбома, пел без энтузиазма и постоянно болел, из-за чего пел с трудом[13]. По словам Умецкого, ещё незадолго до его ухода у Бутусова начали проявляться симптомы, о которых предупреждали музыкальные педагоги: причиной послужил «непрофессионально подгруженный голос». Бутусов стал чаще уставать, его часто тошнило от перенапряжения связок[26]. Его «первой учительницей по пению» на студии стала Пугачёва: по воспоминаниям Хоменко, «Бутусов стоял с наушниками, она — рядом с наушниками и с текстом и прямо карандашиком отмечала, что, мол, „тут ты спел, а отсюда давай, перепевай“»[10]. Кадры фильма «Серп и гитара» показывают процесс записи вокала для песни «Шар цвета хаки» под руководством Пугачёвой[12]. С записью вокала Могилевского проблем подобных Бутусову не возникало; в определённый момент Пугачёва даже спросила его: «Ты почему всё с первого раза поёшь классно?»[10]. Запись альбома была завершена с «немалыми мучениями»[13].
Песни
«[Альбом] „Князь тишины“ — это по сути кавер-версия. Это ремейки были песен изданных и неизданных. Просто в кучу собрали всё то, что на тот период записи в Олимпийском в студии Аллы Борисовны, то, что считалось коммерчески выгодным для выпуска на „Мелодии“. Поскольку мы много материала играли на концертах, но не было записано, то сделали такой винегрет из песен. Но я не считаю его номерным альбомом»[2].
Вячеслав Бутусов
Альбом полностью состоит из ранее исполненных на ранних записях или концертах группой песен: то есть, фактически, это, по большей части, сборник лучших на тот момент хитов коллектива. Две песни взяты со второго магнитоальбома «Невидимка» (1985) — «Князь тишины» и «Прощальное письмо», ещё четыре — «Скованные одной цепью», «Взгляд с экрана», «Казанова» и «Шар цвета хаки» — с третьей записи коллектива, «Разлуки» (1986)[2]. Остальные три песни альбома были ранее известны поклонникам лишь в концертном варианте — «Стриптиз», «Доктор твоего тела» и «Я хочу быть с тобой»[27].
В «песне-речитативе»[2] «Скованные одной цепью» описывается и критикуется «позднебрежневский и постбрежневский режим, который сам уже заврался и жил капиталистическими ценностями, изображая из себя что-то коммунистическое»[28]. Бутусов рассказывал, что «Скованные одной цепью» «замышлялась, как программа к действию, где очень много всего сказано и недосказано», однако спустя пару лет она стала восприниматься авторами «словно точка в подведении итогов: вот тут плохо, тут и тут. Надо исправлять ошибки»[29]. По его мнению, если изначально она была направлена на конкретную систему — Советский Союз, то сегодня она актуальна «в общечеловеческом понимании, безотносительно к политике»[30]. В «Скованных» «в сжатом виде изложена информация о внешних болячках условного общества»[31]. Схожие по тематике тексты «Скованные одной цепью» и впоследствии утерянный Бутусовым «Метод Станиславского» были написаны Кормильцевым в 1984 году, когда тот «в пижаме сидел по ночам в подъезде — дома ему курить не позволялось — и писал на кусочках бумаги тексты»[32]. Из-за советской цензуры[33] строка Кормильцева «За красным рассветом коричневый закат» («за коммунизмом — фашизм»[33][34]) преобразовалась в «За красным рассветом розовый закат»[32]. В 1990 году, вероятно, в связи с изменениями в советском обществе, на концертах иногда звучала первоначальная версия[35]. Также некоторое время под частичным запретом находилась строка «Здесь сброшены орлы ради бройлерных куриц»[35]. Проигрыш для «Скованных» был придуман уже в студии[36] Алексеем Могилевским, вдохновлённым Стингом и его альбомом The Dream of the Blue Turtles[2].
Эндре Ади
В 1982 году на автобусной остановке Бутусов купил двухтомный сборник «Антология венгерской поэзии», содержащий стихотворение поэта конца XIX – начала XX веков Эндре Ади «Jó Csönd-herceg előtt» (с венг. — «Впереди доброго Князя Тишины») в переводе Леонида Мартынова. Материала из сборника хватило не только на «Князя тишины», но и на несколько вещей из первого альбома группы — «Переезд» (1983)[2][37]. Эндре Ади так объяснял своё стихотворение: «… это высшая сила, и я имел в виду не только то, что человек ночью, в одиночестве, отпугивает от себя жуткую, наводящую страх тишину, но и то, что горе мне, если бы я когда-нибудь, пока я жив, позволил бы себе замолчать и позволил бы, чтобы на меня навалилась тишина, которая страшнее Смерти…». Перевод «Jó Csönd-herceg előtt» попал на «Невидимку» без всяких изменений, кроме самого названия, которое было несколько сокращено[38]. «Князь тишины» — самая любимая песня Бутусова из его репертуара, Песня по-прежнему не перестаёт его удивлять при каждом прослушивании, в особенности — стиль Ади[39]. Когда в 2009 году Бутусова спросили о его видении смысла стихотворения, он ответил: «Я нашёл в молитвослове, что князем тишины называют Иисуса Христа»[40].
Текст «Взгляд с экрана» (в народе также известен как «Ален Делон») Ильи Кормильцева — вольный перевод главного хита английского поп-трио Bananarama «Robert De Niro's Waiting…[англ.]»[41]: он поётся от лица девушки, мечтающей встретиться со своим кумиром[42]. Версия Кормильцева представляла собой «смешные, даже издевательские стишки о пролетарской дурочке из многоэтажных кварталов, единственным утешением для которой среди фантасмагории родимого бытия стала фотография французского киноактёра Алена Делона на стене». Эта песня стала третьим совместным опытом Кормильцева и Бутусова в написании песен (предыдущим была композиция «Кто я?» из «Невидимки»). Автор текста насторожился, когда услышал «свои по замыслу ернические стишки» в мрачной и безысходной песенной интерпретации Бутусова[43]. Главную музыкальную тему «Взгляда с экрана», «действительно пахнущую Францией»[2], написал Виктор «Пифа» Комаров[44], проигрыш был сочинён в студии[36].
Работа над «Стриптизом» началась после гастролей в Ленинграде, где местные музыканты, вдохновившиеся Depeche Mode, играли «жёсткую волну с тенденцией на утяжеление»[2]. В ответ на сравнение «Стриптиза» с «Stripped», Бутусов ответил, что не помнит эту песню, однако отметил, что писал музыку к «Стриптизу» уже без ориентира на Depeche Mode, это был период другого влияния — эклектики (направления, впитывающего в себя черты разных стилей прошлого[45])[46]. Бутусов рассказывал, что «Стриптиз» создавался как «песня, которая должна бить по мозгам» и «запугивать подростков». Он называл её «тупой с точки музыкального содержания». Тогда готовилась новая и запоминающаяся, по мнению музыкантов, концертная программа. Планировалось сделать для песни пятнадцатиминутное вступление с целью «демонстрации возможностей синтезаторов»: тогда в группе было три клавишника — Могилевский, «Пифа» и Хоменко, некоторые из которых умели также играть и на других инструментах, что давало больше возможностей для трансформаций песни на концертах[47]. Когда Кормильцев принёс текст, Умецкий «зашёлся от восторга», хотя Бутусов[48] и Могилевский его энтузиазма не разделили[2]. В первых версиях текста песни присутствовала нецензурная лексика («всё уже сказано и пора переходить на мат»), однако позднее от неё было решено отказаться для возможности её публичного исполнения[47]. В интервью 2000 года Кормильцева спросили про строку «Страна умирает, как древний ящер с новым вирусом в клетках». Тот ответил, что «динозавр под воздействием вируса не умер, а мутировал», и, «сменив экономическую систему, он сохранил свои главные внутренние идеологические черты», а вирус, «оказывается, поразил не те органы». На вопрос «Может ли появиться новый вирус […]?» автор сказал, что «мы находимся лишь в начале мутации, и ещё неизвестно, что и куда у него [„ящера“] отрастёт»[49].
Текст «Доктор твоего тела» был написан Кормильцевым не позднее 1987 года[50]. История записи вокала для «Доктора твоего тела» является одним из самых ярких примеров тогдашнего плачевного состояния голоса Бутусова — песня сложена из трёх голосов[2]. Во время записи пластинки один из коллег подтолкнул Бутусова предложить Алле Пугачёвой самой принять участие в какой-нибудь песне альбома. Тогда же Бутусов передал ей просьбу. Та «деликатно отказалась»: «Я петь не буду. Я просто могу тебе показать, как можно украсить вокал и это сработает на эмоциональном уровне»[33]. Во время записи «Доктора твоего тела» Пугачёва зашла в студию, увидела обстановку и дала инструкции Кальянову, а Кальянов — Бутусову. В конце концов певица предложила продемонстрировать примерный вокал для этой песни. Кальянов, в свою очередь, это записал[2]. «Скрип» лидера группы был задвинут на дальний план, в то время как главными вокалами в припеве стали шёпот Аллы Пугачёвой и голос Могилевского[2]. По словам Бутусова, музыканты спросили у певицы разрешения на использование её вокала, однако она сказала, «что не надо всего этого». Её партию оставили на записи на свой страх и риск[47]. Хотя, по другим сведениям музыканта, он «позвонил Пугачевой, покаялся, что мы сделали пиратскую запись с её шёпотом, и она разрешила его использовать»[33]. Общеизвестным стал факт её участия в песне благодаря издателям, которые докопались и отметили её на пластинке[47].
«Я хочу быть с тобой» была составлена Бутусовым из двух отдельных стихотворений Кормильцева — куплета из одного стихотворения и припева из другого. На конверте пластинки «Князь тишины» в качестве авторов были указаны «Бутусов-Кормильцев, Бутусов», что на самом деле неверно[51]. По свидетельствам самого Ильи Кормильцева и Дмитрия Быкова, Кормильцев «сочинил эти стихи в те пятнадцать минут, на которые опаздывала его тогдашняя девушка»[52]. В то же время ходили слухи, что песня была написана в память о погибшей подруге Кормильцева[53] или Бутусова[54]. Изначально песня воспринималась, как обращение влюблённого мужчины к женщине: например, Вячеслава Геннадьевича к его супруге[55]. В начале девяностых Илья Кормильцев посчитал, что количество девушек, претендующих на роль прототипа лирической героини песни, равнялось не менее чем шестидесяти четырём[56]. В другом интервью Кормильцев говорил, что написал «Я хочу быть с тобой» весной, «уже пять лет как забыв, что такое сессии, после работы», в городе РевдаСвердловской области[57]. По сведениям Леонида Порохни в книге «„Наутилус Помпилиус“. Мы вошли в эту воду однажды», тогда поэт «трудился переводчиком у итальянцев, которые строили в Ревде кирпичный завод»[58]. По прошествии лет Бутусов стал замечать в ней и некоторый религиозный контекст: «К этой своей песне я долгое время относился чисто потребительски… Но вдруг — композиция приобрела в моём сознании религиозный, библейский смысл, и теперь я исполняю её с огромным воодушевлением»[59]. При этом фраза «я хочу быть с тобой» понимается им как обращение человека к Богу[60]. Также известно, что при написании текста Кормильцев писал «Тебя» с большой буквы, словно обращаясь к Богу[55]. По словам Бутусова, раньше он воспринимал эту песню как страдание[61], однако позднее осознал, что «человек в ней приходит к осознанию того, что любовь незыблема»[62].
Текст «Казановы» был написан Кормильцевым в 1986 году в Ревде[63], а остальная часть песни создавалась перед очередной сессией записи «Разлуки». Бутусов придумал проигрыш и тему припева, а Могилевский помог ему воплотить идеи в полноценную мелодию[2]. По мнению Бутусова, на данный момент «Казанова» «утратила свою актуальность»[64].
«Шар цвета хаки» — единственная песня авторства исключительно Бутусова на «Князе тишины». Она была написана весной 1986 года «в паническом ужасе, вызванном возможностью попасть на службу в армию»[65] и рассказывала о «патологическом неприятии милитаризма» автором[66]. В хит-параде «Московского комсомольца» песню «Шар цвета хаки» назвали «супербоевиком», что привело в недоумение автора А. Яковина: «Трудно подобрать более неподходящую характеристику для песни, так яростно возражающей против всех и всяческих боев»[67]. Текст песни в «Разлуке» и «Князе тишины» несколько отличается. В первом варианте Бутусов поёт: «Я не видел людей страшней, чем людей цвета хаки», в то время как более поздняя версия звучит так: «Я не видел толпы страшней, чем толпа цвета хаки». По словам автора песни, Алексей Балабанов указал ему на то, что первый вариант неправилен с грамматической точки зрения[2]. В «Шаре цвета хаки» усматриваются схожести мелодии и интонаций с песней группы Slade «I Don' Mind» с их третьего студийного альбома 1972 года Slayed?[68][69].
Текст «Последнее письмо» был написан Бутусовым в 1981—1982 годах, только съехавшим от своих родителей, от «лица человека, который прощался с детством, он уходил в самостоятельное плавание». Он воспринимал Америку как некую легенду, миф[70] — «с индейцами, ковбоями, приключениями в лесах Амазонки»[59]. Умецкий, в свою очередь, дополнил текст строками «Мне стали слишком малы твои тертые джинсы / Нас так долго учили любить твои запретные плоды»[71]. Песня вошла в альбом «Невидимка» как «добавка», заполнение пустого пространства для полноценности записи. Бутусов представлял себе звучание «Последнего письма» в популярном тогда стиле регги[2][47][59]. Концерты 1987—1988 годов, как и альбом «Князь тишины», завершались именно «Последним письмом» (на пластинке название песни сменилось на «Прощальное письмо»[72]): ближе к концу песни инструменты замолкали один за другим и музыканты поочерёдно покидали сцену, оставляя Могилевского и его «одинокий саксофон» до конца песни[73]. Популярность «Прощального письма» для Бутусова остаётся загадкой и по сей день[59], в то время как Умецкий «всегда ориентировался на эту вещь» и с самого начала был уверен в успехе песни, потому что «композиция была однозначно сильная»[71].
Выпуск
Ещё в 1988 году «Князь тишины» задумывалась как одна из первых кооперативных пластинок (наравне с новыми на тот момент записями «Машины времени», Владимира Преснякова и Владимира Кузьмина). Прямым владельцем записанного материала, скорее всего, являлся «Синтез». Осенью всё того же 1988 года «Синтез» взялся за осуществление ещё одного проекта, связанного с «Наутилусом»: подготовку и выпуск концертного альбома группы. Работа велась в октябре, и материал был готов к производству. Заводы, однако, отказывались печатать продукцию кооперативов, а фирма «Мелодия» пыталась помешать планам новоявленных конкурентов[16]. В итоге, обещанные Лебедевым 50 000 рублей не получил никто, кроме «чиновников из „Мелодии“». Лебедев передал фонограмму «Мелодии» за себестоимость[13]. По воспоминаниям Александра Кальянова, на «Мелодию» «Наутилус» вывела Пугачёва[17].
Существуют снимок обложки кассеты «Князь тишины» издания «Синтеза», распространявшейся, вероятно, в 1988—1989 годах[74], и сведения очевидцев о существовании кассеты до выхода пластинки[75][76]. Кассета содержала пять песен, в итоге не вошедших в издание «Мелодии»: «Чужой человек», «Мой брат Каин», «Бриллиантовые дороги», «Город братской любви» и «Дети любви»[77]. Песни из готовящейся к выходу пластинки звучали на волнах «Молодёжного канала» радиостанции «Юность»[75].
Пока «Синтез» боролись за право выбраться на рынок[78], в начале августа 1988 года[79] «Мелодия» выпустила сборную концертную пластинку «Наутилус Помпилиус / Бригада С» с записью выступления на «Рок-панораме-87» (каждая сторона была выделена целиком на одну группу) — бутлег, к которому ни «Наутилус Помпилиус»[78], ни «Бригада С»[79] не имели никакого отношения: выбор песен, запись и оформление осуществлялись непосредственно «Мелодией» без согласования с группами. После того, как музыкантам «Наутилуса» стало известно об уже практически выпущенном альбоме, Илья Кормильцев, по его же словам, «позвонил на фирму „Мелодия“ и поинтересовался возможным гонораром, на что ему вежливо ответили, что, мол, не „его это ума дело“». Песня «Скованные одной цепью» на этой пластинке ошибочно была названа «Круговой порукой»: в ответ на претензию Кормильцева «ему было сказано, что беспокоиться об этом надо самим авторам, а уж никак не выпускающим пластинку»[78]. Пластинка разлетелась миллионным тиражом[2].
В итоге на прилавках магазинов «Князь тишины» появился лишь в октябре 1989 года, спустя 11 месяцев после распада состава группы[80] по инициативе Бутусова, желавшего возобновить сотрудничество с Умецким[81]. Точный тираж пластинки неизвестен. Вопреки комментариям фотографа «Наутилуса» Элияху Лемке о том, что он намного превышал миллион[13], существуют сведения, указывающие на то, что всего было продано 682 750 копий[82], как минимум 573 660 из которых — винилового издания[83]. На бутлегерскихкассетах альбом, по неизвестным причинам, был выпущен под названием «Казнь тишины»[2][10]. В 1994 и 1997—1998 годах альбом был издан на аудиокассетах и компакт-дисках лейблом Moroz Records[84], а в 2014 и 2021 годах он был перевыпущен на виниле лейблом Bomba Music[85].
Название и обложка
Альбом был назван по самой ранней по моменту создания из вошедших в него песен[2]. Оформлением пластинки занимался М. Афанасьев, а снимки были сделаны Сергеем Борисовым[86]. Лицевая обложка в народе вызывает ассоциации с научно-фантастическим романом Александра Беляева «Голова профессора Доуэля», а задняя (позднее использованная в качестве обложки CD-издания 1994 года) — с приключенческим романом Майн Рида «Всадник без головы»[2].
Восприятие и наследие
Далеко не все поклонники раннего «Наутилуса Помпилиуса» остались довольны пластинкой[74], как и новообразовавшимся эстрадным звучанием группы в целом[5], однако благодаря изданию её «Мелодией» именно она стала самой известной в дискографии группы, превосходя даже первоначально прославившую её «Разлуку»[13]. По версии московского журнала «Сельская молодёжь», вследствие проведённого среди читателей опроса, пластинка «Князь тишины» заняла третье место в категории лучших выпущенных советских альбомов за июнь—октябрь 1989 года[87].
По словам фотографа группы Элияху Лемке, «сейчас понятно, что ни в каком „ремейке“ (по крайней мере в том смысле, что вкладывали в это слово представители столичной звукозаписи) материал ранних альбомов не нуждался, однако в то время это было очевидно далеко не для всех»[13]. Дмитрий Умецкий с самого начала создания «попсово-ресторанного варианта „Разлуки“» отнёсся к нему скептически; в особенности — к работе Хоменко[18].
Менеджер группы в 1987—1988 годах Александр Калужский в статье для журнала «Перекати поле» 1990 года сравнил «Князя тишины» с «пластинками типа „Оркестр клуба одиноких сердец Поля Мориа“». По его мнению, «опыт записи этой пластинки показывает, что при сэмплерной и секвенсорной технике хватило бы двух человек: Бутусова (голос) и Елизарова (голова и руки)». Калужский отметил участие «Мелодии» — «до такой безвкусицы в расстановке песен своим умом не дойти, даже если „будет еще одна пьяная ночь“». Калужский похвалил гитарное соло Елизарова на «Докторе твоего тела»; «Стриптиз», «Скованных», «Князя Тишины» и «Взгляд с экрана» данная запись, по его мнению, «почти не испортила»; к новым версиям «Казановы» и «Прощального письма» он отнёсся спокойно, отметив, что они тоже могут сыскать себе поклонников. Однако, Калужский очень негативно высказался о неудачных стилистических решениях песен «Шар цвета хаки» и «Я хочу быть с тобой» — «неверность нового прочтения по существу привела к искажению содержания»[23].
В старой версии первой из них [«Шара цвета хаки»] вся драматургия держалась на антимузыкальных, враждебных человеческому существу, воплях «Марш!..». Их сменили на мощный, но слаженный хор — и песня получилась ни о чём, этакая «Bohemian Rhapsody»... Во второй [«Я хочу быть с тобой»] каждый участник постарался сыграть настолько красиво, что интимное обращение трансформировалось в нечто прямо противоположное: я хочу, чтобы все слышали, как красиво я хочу быть с тобой.Александр Калужский, [23]
Автор журнала «Мелодия» был настроен к пластинке положительно: «на первый взгляд амелодичные» музыкальные номера — «резкие, бескомпромиссные работы», «обладающие всеми признаками шлягеров», а стихи Кормильцева «по-снайперски точны». Журналист выделил «злые марши» — «Скованные одной цепью» и «Шар цвета хаки», сравнив последний с эпизодом нашествия из первой части Седьмой симфонии Шостаковича, а песня-ария «Я хочу быть с тобой» была прозвана «неторопливым барочным гимном в духе Вивальди»[88].
Элияху Лемке считает, что «старые песни, такие как „Князь тишины“, „Скованные“, „Прощальное письмо“ немало потеряли после переодевания в „грамотный“ эстрадно-цифровой елизаровский звук», однако альбом небесполезен за счёт присутствующих на нём единственных существующих студийных версий песен «Доктор твоего тела», «Я хочу быть с тобой» и «Стриптиз». «При всех своих очевидных недостатках и нетипичности звучания», «Князь тишины» "оказался бесценным документом эпохи «звёздного периода» «Наутилуса»"[13].
В 2010 году альбом занял сороковое место в списке «50 лучших русских альбомов всех времен», составленном журналом «Афиша» по итогам опроса молодых российских музыкантов[89]. В мае 2012 года, в результате голосования, проводившегося сайтом OpenSpace.ru, альбом «Князь тишины» занял пятую позицию в списке 50 главных пластинок «Мелодии»[90]. Альбом вошёл в аналогичный список радиостанции «Серебряный дождь» 2013 года[17]. «Князь тишины» — один из любимых альбомов вокалиста коллектива «Мумий Тролль», Ильи Лагутенко[91].
.jpg)
.jpg)
.jpg)
.jpg)
