Летом 1924 года Чекетти передал Мясину просьбу Дягилева о встрече в Лондоне[4]. Антрепренёр и балетмейстер не поддерживали отношений несколько лет. Дягилев по настоянию Кохно предложил Мясину вернуться в труппу и заказал ему два новых балета[5]. Поскольку в то же время Мясин ставил балеты для ревю Кокрана в Лондоне, он начал работать по двум ангажементам.
В Русском сезоне 1925 года в жизни труппы Дягилева назревал очередной перелом. Импресарио задумывался о замене главного балетмейстера Нижинской, на место которой намеревался назначить Баланчина, дебютировавшего в качестве постановщика премьерой собственной редакции балета Мясина «Песнь соловья» (1925). Дягилев был известен как открыватель новых талантов. Среди новых артистов его труппы Мясин встретил Маркову, Долина и Лифаря, который исполнил в «Зефире и Флоре» свою первую сольную роль, «продемонстрировал природный ум и умение владеть собой»[5].
Балет «Зефир и Флора» предшествовал «Матросам» и создавался во время репетиций в Монте-Карло[6]. Новое сочинение основывалось на либретто Кохно, планировавшего «восстановить ballet d’action XVIII века»[5]. Тот же тип мифологического сюжета ранее привлёк Шарля Дидло, в «Зефире и Флоре» которого впервые дебютировала известная Тальони в 1830 году в Лондоне. Оформление было поручено Жоржу Браку.
На сей раз Дягилев так же привлёк к сотрудничеству молодого и начинающего композитора Дукельского, музыка которого, по мнению Мясина, включала интересные отзвуки фуг Баха. С. С. Прокофьев писал в «Дневнике», что ему нравилась музыка Дукельского: «Балет я слушал с самым нескрываемым удовольствием»[7]. Более опытный и старший по возрасту композитор пытался оказывать содействие младшему коллеге, рекомендовал Кусевицкому печатать его сочинения, играл вариации из «Зефира и Флоры»: «Кусевицкий хохотал: „В Америке Рахманинов направо и налево хвалил Метнера, потому что Метнер пишет под Рахманинова. Приехал Метнер и стал хвалить Рахманинова. Теперь та же история: Дукельский пишет под вас и вы расхваливаете его“»[8]. Ещё до парижской премьеры Прокофьев познакомил Дукельского с Сувчинским, мнение которого о музыке балета было записано в прокофьевском «Дневнике»: «Сувчинский нашёл, что ни капли Стравинского, но масса Прокофьева, впрочем, мимоходом и Шопена, и Шумана»[9].
В свою очередь Дукельский содействовал сближению Дягилева и Прокофьева: «Дукельский очень хочет, чтобы у меня снова восстановились отношения с Дягилевым, так как чувствует, что я был бы для него хорошей опорой»[10]. Именно к майским дням того года относится переданное через Дукельского предложение Дягилева Прокофьеву о написании нового балета для Русских сезонов, которым впоследствии стал «Стальной скок» в постановке Мясина (1927).
Несмотря на прохладное принятие публикой, «Зефир и Флора» вошёл в репертуар труппы Дягилева в отличие от «Матросов», премьера которых обрела гораздо больший успех. На музыку Дукельского Мясин создал ещё один балет — «Публичный сад» по совместному с композитором сценарию на основе фрагмента романа Андре Жида «Фальшивомонетчики» (1935)[1], известный также под названием «Общественный сад», или «Общественные сады»[11].
Либретто значительно отличается от сценария одноимённого балета Дидло. Фабула сочинения Дукельского и Мясина основана на типичном любовном треугольнике: Борей, брат Зефира, пленён любовью к Флоре, супруге Зефира, и пытается разлучить их[12].
Действие происходит на Олимпе, где танцуют и музицируют Музы. Появляющийся Борей избегает внимания Муз и ищет Флору. Зефир и Флора исполняют вальс, Борей пытается разъединить супругов. Затем Борей затевает игру в жмурки, чтобы избавиться от Зефира и уединиться с Флорой[12]. Флора попадает в объятия Зефира. Мучимый ревностью Борей принимает Зефира за Флору, не узнаёт брата, поскольку у него завязаны глаза. Флора удаляется[13].
На сцене появляются Музы, они танцуют с Флорой, затем оставляют её в одиночестве. Борей преследует Флору, которая избегает его настойчивых ухаживаний и исчезает[13]. На Олимп вносят тело Зефира с нанесёнными ему его братом ранами[12]. Музы вместе с Флорой оплакивают раненного Зефира. Их слёзы исцеляют бога, который вскоре поправляется, становится на ноги и начинает свой танец. Музы соединяют руки супругов, чтобы они больше не расставались.
В финале Зефир и Флора покидают Борея, любовь которого потерпела неудачу. Музы наказывают Борея, поскольку он отверг их к нему любовь[13].
Премьера
1925, 28 апреля — «Зефир и Флора»[14], балет в трёх картинах по сценарию Бориса Кохно на музыку Владимира Дукельского (Вернона Дюка) в хореографии Леонида Мясина; декорации и костюмы Жоржа Брака. Дирижёр Марк-Сезар Скотто, режиссёр Сергей Григорьев[15][1][3]
Критики отмечают, что, несмотря на качественную музыку и удачную постановку, сценическую жизнь балета нельзя назвать успешной, поскольку сочинение не завоевало значительной симпатии у публики. Л. Ф. Мясин писал в мемуарах: «Я остался доволен конечным результатом своей работы, но, вероятно, мифологический сюжет оказался слишком далёк от современности, и балет так и не стал популярен у зрителей»[5].
С. Л. Григорьев также удивлялся восприятию публики: «С момента исполнения в Монте-Карло „Зефира и Флоры“ Дягилев сделал всё возможное, чтобы улучшить этот балет, который предстояло показать первым из новых постановок. Но хотя состав молодых исполнителей, а в какой-то степени и музыку Дукельского сочли очаровательными, этот спектакль постоянно терпел неудачу»[20].
С. С. Прокофьев испытал разочарование от парижской премьеры: «<…> оркестровано тускло и часто угловато, на фортепиано звучит много лучше. Декорации Брака оказались вялыми, сюжет Кохна — никаким. Только заключение балета, когда нимфы перед Бореем ложатся веером на спины, предлагая ему отдаться, доставило публике удовольствие. Успех средний. Дукельский выходил кланяться один раз, выглядел взволнованным и забавным. Резюмэ — некоторое разочарование. И всё же, балет можно переоркестровать, сцену переставить, а по музыке это одно из самых значительных явлений сезона»[17].
Сравнивая первые и последующие оформительские работы П. Пикассо и Ж. Брака для Русского балета Дягилева, М. Ф. Ларионов отметил, что декорации «Пульчинеллы» и «Зефира и Флоры» «оказались самыми замечательными»[21].
Мясин Л. Ф. Моя жизнь в балете = My Life in Ballet / Пер. с англ. М. М. Сингал / предисл. и фрагменты из монографии «Леонид Фёдорович Мясин» Суриц Е. Я. / ком. Е. Яковлевой. — М. : Aртист. Pежиссёр. Tеатр, 1997. — 366 с. — (Ballets Russes). — 3000 экз. — ISBN 5-87334-012-9.
Прокофьев С. С. Дневник 1919—1933 / Предисловие Святослава Прокофьева. — Paris : sprkfv [DIAKOM], 2002. — Т. 2. — 813 с. — ISBN 2951813813.
Les ballets russes : [фр.] : Catalog d’exposition [Paris, Bibliothèque-musée de l'Opéra, 24 novembre 2009 – 23 mai 2010] / Direction de Mathias Auclair et Pierre Vidal ; assistés de Jean-Michel Vinciguerra ; préface de Bruno Racine. — Montreuil : Gourcuff Gradenigo, 2009. — 299 p. — ISBN 978-2-35340-067-6.
_-_Flora_And_Zephyr_(1875).jpg)
