Поставление на великое княжение в Средние века оформлялось путём настолования, или интронизации. Византийский обряд венчания на царство, видимо, принесла на Русь царевна София Палеолог. Впервые в России венчание на царство имело место в 1498 году, когда её супруг Иван III венчал своего внука Дмитрия Ивановича как наследника. Дмитрий, однако, пользовался титулом «великий князь», а не «царь». Ни сам Иван III, ни его преемник Василий III не были коронованы.
Впервые как глава государства короновался (и с того времени систематически использовал титул царя) Иван IV Грозный в 1547 году. Помазания на царство этот обряд не предусматривал[3]. В 1561 году греческое духовенство преподнесло Ивану книгу царского венчания императоров Византии. Тогда же был составлен чин венчания на царство (вероятный автор — митрополит Макарий)[3].
При этом обряд помазания на царство был ошибочно отождествлён с миропомазанием, хотя и в Европе и в Византии эти обряды различались: в отличие от России, там помазание на царство предшествовало венчанию, а не наоборот[3]. Существует мнение, что если в других странах царь при помазании уподоблялся царям Израилевым, то в России он стал уподобляться самому Христу[3].
Все коронации происходили в Успенском собореМосковского Кремля и совершались митрополитами Московскими и всея Руси, затем — патриархами, в поздний синодальный период — первенствующими архиереями[4]. Дальнейшая сакрализация фигуры «помазанника» привела к тому, что с XVII века между священством и царством ставился знак равенства: даже причащались цари точно в том же порядке, что и священнослужители[3].
Начиная с коронации Павла I, короновались также и супруги российских императоров: корону, меньшую по размеру, на голову восходящей на престол императрицы возлагал не священнодействовавший архиерей, а сам коронуемый государь, причём императрица становилась перед своим супругом на колени. При венчании на царство Александра I отличием было то, что императрица Елизавета Алексеевна стоя приняла на свою голову корону. Обычай становиться на колени был восстановлен при короновании Александра II[5].
«О Богом Венчанный, и Богом Дарованный, и Богом Преукрашенный, Благочестивейший, Самодержавнейший, Великий Государь Император Всероссийский! Приими скипетр и державу, еже есть видимый образ даннаго Тебе от Вышняго над людьми Своими Самодержавия к управлению их и к устроению всякаго желаемаго им благополучия»[4].
Позднее император, приняв от архиерея корону, возлагал её на себя, причем архиерей произносил: «Во имя Отца, и Сына и Святаго Духа, аминь», а после этого:
«Благочестивейший Самодержавнейший Великий Государь Император Всероссийский! Видимое сие и вещественное Главы Твоея украшение явный образ есть, яко Тебе Главу Всероссийского народа венчает невидимо Царь славы Христос, благословением Своим благостынным, утверждая Тебе владычественную и верховную власть над людьми Своими»[4].
Александр III и Мария Фёдоровна (1883) — максимальное запаздывание коронации по сравнению со вступлением на престол (разница в 2 года) из-за беременности императрицы весной 1882 года и, возможно, соображений безопасности;
Традиционно при русском венчании на царство начиная с Дмитрия Ивановича и Ивана IV использовалась корона XIV века — так называемая шапка Мономаха. Для коронации Ивана V и Петра I была изготовлена вторая аналогичная шапка — «шапка Мономаха второго наряда». Владислав IV Ваза предполагал короноваться особым убором — «короной московитов».
Екатерина I, Пётр II, Анна Иоанновна и Елизавета венчались на царство коронами европейского образца. От Екатерины II и до Николая II использовалась одна и та же Большая императорская корона, изготовленная ювелирами Экартом и Позье (с группой подмастерий). Начиная с коронации Павла I и Марии Фёдоровны в 1797 году для императриц-супруг использовались особые малые короны.
↑В память Священного Коронования Их Императорских Величеств Николая Александровича и Александры Феодоровны. Со множеством иллюстраций лучших художников. — СПб.: Герман Гоппе, 1896. — Ч. I. — С. 28, 32.
Ульянов О. Г. Инаугурационное миропомазание на Востоке и Западе (критика когнитивной метафоры в политических реалиях средневековья) // Церемония и ритуал в европейской истории. М.: РГГУ, 2019. С. 66-78.