В русском циркуляре от 17 апреля 1874 года, который послужил приглашением европейских государств на Брюссельскую конференцию, было указано, «чем более развивается в настоящее время солидарность, предназначенная приблизить и соединить народы, как членов одной общей семьи, чем более, с другой стороны, военная их организация имеет назначением придать их распрям характер борьбы между вооруженными нациями, тем более оказывается необходимым определить точнее, чем до сих пор, законы и обычаи, согласные с состоянием войны, для того чтобы ограничить её последствия и уменьшить её бедствия, насколько это возможно и желательно. В виду этой цели кажется необходимым, посредством взаимного соглашения, установить правила, которые должны быть обязательны как для самих правительств, так и для армий, на основании полнейшей взаимности»[4].
С этой целью был предложен проект Конвенции о законах и обычаях сухопутной войны, задача которой заключалась в установлении ряда обязательных правил ведения войны, чтобы тем самым ограничить приносимые войной бедствия.
Автором проекта конвенции выступил российский (эстляндский) юрист-международник Фридрих Фромхольд Мартенс, тогда ещё мало известный и в России, и в мире. В своей работе над проектом конвенции учёный руководствовался принципами, которые содержались в Петербургской конвенции 1868 года, а также многие общепризнанные международные обычаи и в целом на международное право того времени[5].
В проекте конвенции предусматривалась подробная регламентация прав воюющих сторон в отношении друг друга и частных лиц, а также порядок сношений между воюющими сторонами и разрешениями вопроса о репрессалиях[6].
Организаторы конференции полагали, что работа, которая была проделана над проектом конвенции, позволяет надеяться на быстрое и единогласное её принятие. Тем не менее, представители государств-участников в подавляющем большинстве отказались поддержать предложенный проект. Хотя сам текст не встретил серьёзных возражений, идея ограничения войны международными нормами натолкнулась на сопротивление со стороны участников[7].
Возражения в своем большинстве были направлены не из-за несовершенства положений конвенции, а именно по причине невозможности принятия самой идеи ограничения войны какими-то международными правилами. В итоге конференция приняла предложенный проект в виде Брюссельской декларации[8], то есть документа, который носил рекомендательный характер. Международной общественности необходимо было морально созреть для принятия общеобязательной конвенции[5].
Интересным является тот факт, что представитель Великобритании (которая являлась одной из активных противников принятия ограничений ведения войны) на этой конференции получил от своего правительства указание не принимать участия в дебатах. По этому поводу Ф. Ф. Мартенс отметил, что «пресловутое молчание английского делегата компрометировало конференцию гораздо сильнее, чем если бы он отсутствовал вовсе»[9].
В результате положения декларации так и остались лишь рекомендательными по своему характеру, однако сам по себе факт проведения конференции был чрезвычайно важен, поскольку представлял собой первую в истории международных отношений попытку кодификации законов и обычаев сухопутной войны[10].
В своей монографии автор проекта Брюссельской декларации Ф. Ф. Мартенс, отмечал, что «труды брюссельской конференции никогда не будут забыты, всегда будут иметь благодеятельное влияние на военные действия, и никогда не могут быть вычеркнуты из истории русской политики, направленной к достижению истинно гуманных и великодушных целей»[11].
.svg){kind=small}
