Реклама в парижском русском журнале «За рулём» с предложением низкой комиссии на отправку денежных переводов и продуктовых посылок через Торгсин. 1933 годЗдание Торгсина в Москве. 1931 год
Создано 18 июля 1930 года, ликвидировано 1 февраля 1936 года[1][2]. Торгсин получил свою печальную известность в голод 1932—1933 годов, когда он использовался советскими властями для пополнения бюджета за счёт продажи продуктов питания советским гражданам исключительно за валюту и драгоценности по завышенным ценам[3]. Чистая выручка Торгсина за 5 лет работы составила примерно 270—283 млн золотых рублей.
Торгсин вначале имел лишь несколько магазинов в крупных городах, которые продавали антиквариат иностранным туристам.
Тем не менее в 1931 году советским гражданам было позволено приобретать товары в магазинах Торгсина за иностранную валюту, золото, серебро и драгоценные камни. Во время голода 1932—1933 годов люди были вынуждены менять свои сбережения на еду. В 1933 году продукты питания составляли 80 % всех проданных в Торгсине товаров, причём на дешевую ржаную муку приходилась почти половина всех продаж. При этом розничные цены на продовольствие были в среднем в три раза выше, чем при крупнооптовой продаже за рубеж[3]. Качество же товаров и обслуживания были на низком уровне, которое выражалось в продаже порченной продукции и в бесконечных очередях[4]. В этом году Торгсин получил от населения 45 тонн чистого золота и почти 2 тонны серебра. С 1931 по 1936 год Торгсин добыл эквивалент 222 тонн чистого золота, при этом 70 % было получено от советских граждан[5][6][7]. Золото принималось во всех видах: в слитках, ломе, монетах, украшениях и произведениях искусства. Любое изделие из золота во время оценки часто ломалось или разбиралось и его действительная ценность не учитывалась[3][8]. Имелись также случаи злоупотребления среди персонала, такие, как обвешивание и обмеривание покупателей, воровство, занижение действительного веса драгоценных металлов и их пробы[9][10]. Зачастую цены на отпускаемое продовольствие были сильно завышены. Так, цена на муку была выше мировых в три раза[3]. Также и по другим товарам наблюдался большой ценовой разрыв[11]:
Сравнение цен Торгсина с экспортными ценами на некоторые товары (по плану 1 квартал):
Цены Торгсина
Цены экспорта на Запад
Цены Торгсина в % к ценам экспорта на Запад
Масло животное
550
324
170,0
Махорка
12
3
400,0
Сахар
300
91
330,0
Масло растительное
400
105
331,0
Реклама магазинов „Торгсин“ в журнале „Огонёк“ — № 13 (473) от 15 июня 1933 года
При этом ценообразование не было единым и систематичным. Цены могли быть ниже цен коммерческих магазинов, что приводило к спекуляциям, или сильно завышенными, что вызывало затоваривание складов и накопление излишков.
Запрет на скупку церковных ценностей
Историк Елена Осокина отмечает, что Торгсин не имел права принимать церковные ценности, так как они по закону считались собственностью государства и подлежали конфискации (впрочем, Осокина приводит примеры, когда этот запрет нарушался работниками Торгсина, которые принимали за деньги церковные ценности)[3].
Деятельность
Небольшая тарелочка с клеймом „Торгсин“ (Дмитровский фарфоровый завод / Вербилки).Здание Торгсина на Арбате
Торговые представительства Торгсина были разбросаны по всей стране. На 1 января 1934 их общее количество составляло в сумме 1477 торговых точек[11]. В этом же году интерес граждан к товарам из Торгсина значительно упал из-за улучшения ситуации с продовольствием и количество представительств стало значительно снижаться до самой ликвидации Торгсина в 1936 году.
В торговой сети „Торгсин“, помимо прочего, были представлены также изделия из фарфора (посуда и пр.), выпускавшиеся на нескольких заводах, и обычно снабженные символикой „Торгсин“ (символика/клеймо размещались, как правило, на донышке изделия).
Газетное объявление о закрытии сети магазинов Торгсин (газета „Рабочий“ № 260 (2209) от 24.11.1935 — БССР)
В Москве
На ул. Арбат, № 50—52 — дом с гастрономом „Смоленский“ (или „Гастроном“ № 2; бывший магазин „Торгсин“), ныне так же гастроном. Здесь происходит один из эпизодов романа „Мастер и Маргарита“. До Октябрьской революции здесь располагался ресторан Игнатия Александровича Зверева и лавки купца Троилина[12].
В 1928 году по проекту архитектора В. К. Олтаржевского на месте снесённых строений, со значительным отступом от прежней красной линии улицы, был построен дом для кооператива „Московское объединение“. Здание имело 5 этажей, угловая часть была оформлена балконом, располагавшейся над трёхэтажным полукруглым эркером, и завершалась высоким пилоном с круглым окном и пирамидальным аттиком. Однако уже в начале 1930-х годов дом был перестроен архитектором В. М. Маятом: он надстроил 6-й этаж, сделал башню гранёной и поднял её на всю высоту прежнего аттика. По торцам пилонов и над входным вестибюлем были высечены крупные рубленые надписи „Универмаг Торгсин“[12].
В 1936 году Торгсин был упразднён и, гастроном стал называться Смоленским (или № 2 после Елисеевского). Вплоть до середины 70-х годов XX в. в верхних этажах находились квартиры, в основном коммунальные[13]. Затем дом был расселён, а после ремонта верхние этажи отданы в распоряжение МИДа (местные жители прозвали его „ГастроМИД“), основное здание которого находится рядом на Смоленской площади. Второй крупнейший Торгсин в Москве располагался на пересечении улиц Петровка и Кузнецкий мост[14]. Существовала даже парикмахерская, входившая в систему Торгсин[15][16]. Также в Москве магазины располагались: на Сретенке[17], улице Герцена, д.27 (Большая Никитская ул.)[18], в районе Таганской площади[19], на улице Покровка[15][20][21], на площади Земляной Вал[22][23][24], и минимум два магазина на улице Горького (ул. Тверская)[15][25][26]. Правление располагалось по адресу: ул. Кузнецкий мост, д. 14[15][27] в здании бывшего банкирского дома Братьев Джамгаровых.
Реклама Ленинградского Торгсина. 1933 год
В других регионах
Объявление о ликвидации в/о „Торгсин“ — газета „Правда“ № 314 (6560), 15 ноября 1935
Региональная торговая сеть Торгсина была достаточно обширной. Так только в Черниговской области работали 21 магазин в сентябре 1933[9]. Западно-Сибирской краевая контора Торгсина имела свои торговые точки в 22 населенных пунктах[4]. Вятское отделение насчитывало 12 магазинов на территории бывшей Вятской губернии[8]. Множество отделений Торгсина действовало в Ивановской области[28]. Самарское отделение состояло из 13 торговых единиц. Магазины открывали также и в селах[10].
В витринах лавок по-прежнему вместо товаров и продуктов портреты Ленина и Сталина, пророков. Я удивляюсь тому, что лавки по закупке золота, так называемые магазины „Торгсин“, переполнены. Здесь можно купить всё; немного дороже, чем за границей, но есть — всё. Таким образом из населения выдавливаются последние остатки золота, серебра и валюты. Повсюду по стране стоят эти золотые насосы. Даже в Красноводске, в глухомани, я видел „Торгсин“.
— Рудольф Волтерс, «Специалист в Сибири», немецкий архитектор в сталинском СССР. 1933
В 1933 году торгсиновский рубль на рынке стоил 35—40 советских рублей, за доллар давали два рубля Торгсина:
в Оренбурге имелся магазин Торгсина, где в разгар голода можно было купить по ценам, подчас ниже мировых, продукты и качественную мануфактуру. Весь город взирал на него с жадностью. Только расплачиваться там надо было золотом, серебром или иностранной валютой. Я видел киргизов и русских мужиков, приносивших к заветному прилавку старинные персидские мониста, оклады икон чеканного серебра, и за эти произведения искусства, редкие монеты, купленные на вес, с ними расплачивались мукой, ситцем, кожей… Ссыльная буржуазия несла зубные коронки. На три сотни франков в месяц (примерно пятнадцать долларов) я мог жить и даже помогать вышедшим из тюрем товарищам. Обмен на рынке позволял добыть и дров на зиму, и чего-нибудь молочного. Один торгсиновский рубль стоил на рынке тридцать пять-сорок рублей бумажных; так что восьмидесятирублевая зарплата по ценам мирового рынка равнялась двум коммерческим рублям или примерно одному доллару»
— Виктор Серж, От революции к тоталитаризму: Воспоминания революционера. 1943
В тридцать третьем году наше село придавило голодом. Замолкли песни, заглохли свадьбы и гулянки, притихли собаки, не стало голубей. Шумные ватаги ребятишек не сыпались на санках с яра, скотина во дворах ревела под ножом, кони начали падать среди улиц. Сразу захмурели и вроде бы состарились дома. Углы у них были, как челюсти у голодных людей, сухи и костлявы…
Город всегда был бедой и выручкой нашего села. Он потреблял сельскую продукцию: дрова, молоко, мясо, рыбу, овощи, ягоды. Он одевал и спаивал. Он был гостеприимен, пока получал из деревни что ему надо было. С пустыми руками и с порожними подводами город встречал мужиков неохотно. Он и сам был голоден, этот большой и теперь неприветливый город.
В тот год, именно в тот год, безлошадный и голодный, появились на зимнике мужики и бабы с котомками, понесли барахло и золотишко, у кого оно было, на мену, в «Торгсин».
— Виктор Астафьев, «Ангел-хранитель», автобиографический рассказ. 1967
Магазины Торгсина, или по-другому Торгового синдиката, обслуживали иностранцев и советских граждан, имевших «валютные ценности»: драгоценные вещи или конвертируемую валюту. Хранить валюту советским гражданам запрещалось, это считалось уголовно наказуемым преступлением, её в обязательном порядке следовало обменивать на чеки. Этот порядок сохранился до конца Советской власти, только вместо Торгсина завели магазины «Берёзка». Но тогда какая нам была разница чеки или доллары? Главное, на чеки можно было купить в Торгсине продукты. Так и выжили, да ещё родне помогали. А в 1937 году переписку частных лиц с заграницей запретили, собственно, именно тогда и опустился окончательно «железный занавес».
В этой связи, процветал обмен валюты на чеки (официально чек Торгсина именовался «Товарный ордер на право получения товаров из городских предприятий в. о. „Торгсин“»), нередко прямо перед точками Торгсина. Многочисленными мошенниками практиковался «обмен», подошедшим гражданам в обмен на иностранную валюту подсовывались поддельные чеки или попросту «куклы» — пачки нарезанной бумаги с чеками, прикрывающими её с обеих сторон, после чего мошенники исчезали. Государственные структуры также пользовались «серым» статусом «Торгсина» для собственного обогащения. Доходило до того, что сотрудники ОГПУ или РКМ по наводке своей агентуры выхватывали человека из очереди, при котором была крупная сумма валюты, и уводили «в отделение» «для выяснения обстоятельств», поэтому, при появлении людей в штатском длинные очереди под магазинами Торгсина сразу же в панике разбегались. Задерживали так же возле магазинов, на входе в них или при выходе. Такие задержания с арестом и конфискацией носили повсеместный характер. Задержанных пытали, чтобы узнать где спрятаны ещё драгоценности и валюта, либо же заставляли писать родственникам за границу, чтобы те прислали ещё денег, и т. п. В силу этих причин, люди прибегали к разным хитростям. Уезжали в другой город, где их никто не знал, сдавать ценности и покупать товары. Во время сдачи драгоценностей и валюты, если видели знакомого, немедленно уходили из магазина, иногда даже оставляя ценности, возвращаясь назад через несколько часов. Опасения, что знакомые донесут «куда следует» об имевшемся у них золоте, были сильнее боязни его потерять. Как заключает по этому поводу Е. А. Осокина: „Казалось бы, что может быть героического в покупке хлеба или штанов? Но как свидетельствуют документы Торгсина, требовалась решимость — напряжение воли, преодоление сомнений и боязни, — чтобы войти в Торгсин. Кто знает, сколько бессонных ночей провели люди перед тем, как решиться переступить порог предприятия с загадочной вывеской «Торгсин».“[30]
Результаты деятельности
Торгсин принес государству 287 млн золотых рублей (по другим данным — 270 млн[31]). Для сравнения: экспорт произведений искусства, осуществлявшийся в те же годы, дал 20 млн золотых рублей[32].
Ценности, которые купил Торгсин, покрыли (по их скупочной стоимости) более пятой части затрат на импортные закупки 1932—1935 гг. — решающих лет индустриализации[33].
Таким образом, практически все «валютные ценности», сохранённые после революции 1917 года, в годы Гражданской войны и накопленные при НЭПе, были получены для осуществления планов индустриализации за счёт их изъятия у населения. Большая часть выручки была получена в годы сильного голода 1932—1933. При этом экспорт зерна из СССР хоть и уменьшился в результате низкой собираемости урожая, но не прекращался в этот период и составлял миллионы тонн в год.
Архивы в/о «Торгсин» в настоящее время находятся в РГАЭ (фонд 4433)[35]. В 2021 году архив пополнился сведениями по личному составу (фонд 4433, оп. 2)[36].
Осокина Е. А. Золото для индустриализации: Торгсин. — М.: Российская политическая энциклопедия (РОССПЭН); Фонд первого президента России Б. Н. Ельцина, 2009. — 590 с. — ISBN 978-5-8243-1110-5.
Осокина Е. А. Алхимия советской индустриализации. Время Торгсина. — М.: Новое литературное обозрение, 2019. — 344 с. — ISBN 978-5-4448-0952-5
Осокина Е. А. Золото для индустриализации. Торгсин. — 2-е изд. — М.: Новое литературное обозрение, 2022. — 624 с. — 1000 экз. — ISBN 978-5-4448-1586-1.
Иванова А. Магазины «Берёзка»: Парадоксы потребления в позднем СССР. — М. : Новое литературное обозрение, 2017. — 304 с.
Мосякин А. Г. Продажа // «Огонёк». — 1989. — № 6-8.
Мосякин А. Г. За пеленой янтарного мифа. Сокровища в закулисье войн, революций, политики и спецслужб. — М.: РОССПЭН. 2008. — 615 с. — ISBN 978-5-8243-0951-5.
↑Постановление СНК СССР от 14.11.1935 N 2487 «О ликвидации Всесоюзного объединения „Торгсин“ // „СЗ СССР“, 1935, N 58, ст. 476; „Известия ЦИК СССР и ВЦИК“, N 265, 15.11.1935
↑Каджая В. Преступники и праведники. // Россия XXI. — 2007. — № 5. — С. 180.
↑Осокина Е. А. Советская повседневность: обыденность приключения, привычность риска. На примере истории Торгсина и ОГПУ. // Социальная история : ежегодник. — 2007. — С. 87-102.
↑Незабываемые 30-е: Воспоминания ветеранов партии — москвичей / Ин-т марксизма-ленинизма при ЦК КПСС, Науч.-метод. каб. и др.; [Сост. Н. Б. Ивушкин].. — М.: Моск. рабочий, 1986. — С. 159. — 304 с.
_15_june_1933.jpg)
.jpg)
_by_shakko_01.JPG)
_-_Torgsin%27s_shops_are_closing_soon.jpg)
