Мария Румянцева происходила из древнего дворянского рода: была дочерью действительного тайного советника графа Андрея Матвеева (1666—1728) от первого брака с Анной Степановной Аничковой (1666—1699), и по отцовской линии приходилась внучкой боярину Артамону Матвееву. Получила европейское образование, первые годы своей жизни провела в Вене и Гааге, где её отец служил послом до 1710 года.
С Петром
Свободно говорила по-французски, хорошо танцевала, обладала красотой и живостью, которые привлекли внимание Петра I.
Пётр І не только имел большое расположение к М. А. Матвеевой, но и ревновал её к другим до того, что однажды даже наказал её собственноручно за слишком смелое обращение с кем-то другим и пригрозил ей, что выдаст её замуж за человека, который сумеет держать её в строгости и не позволит ей иметь любовников, кроме него одного[2].
«Она занимала первое место среди любовниц великого императора, он любил Марию Андреевну до конца жизни и даже ревновал её, что случалось с ним нечасто. Желая, чтобы кто-нибудь держал юную графиню “в ежовых рукавицах”, государь выдал 19-летнюю Матвееву за своего любимого денщика Александра Ивановича Румянцева…». (Вел. кн. Николай Михайлович)
В 19-летнем возрасте, 10 июля 1720 года, с богатым приданым, данным царём, выдана замуж за денщика царя Александра Ивановича Румянцева, получившим чин бригадира и недавно отличившегося в сыске по делу царевича Алексея. Царь пожаловал жениха «немалыми деревнями», конфискованными у казнённого А. В. Кикина. Молодожёны поселились в доме на Красном канале (участок дома № 3 по Марсову полю). Пётр I подарил Румянцеву в 1724 большой участок на левом берегу Фонтанки, близ дороги в Царское Село. Там был выстроен загородный одноэтажный дом и разбит сад (ныне наб. р. Фонтанки, 116). В этом деревянном доме 18 февраля 1756 была освящена церковь Божьей Матери «Знамение»[3]. (Любопытно, что любовницей царя, но менее удачливой, была и другая родственница Артамона Матвеева — Мария Гамильтон, двоюродная племянница его жены Евдокии Григорьевны Гамильтон, иногда тоже ошибочно называемая его «внучкой»).
Вслед за этим произвела на свет трёх дочерей. В 1725 году её муж находился в Константинополе, а затем на Персидской границе для размежевания, Мария же оставалась в Москве, где произвела на свет четвёртого ребёнка, сына, крещённого в честь царя Петром Александровичем, которому суждено будет стать знаменитым полководцем. Великий князь Николай Михайлович сообщает[4], что отцом мальчика был не законный супруг, а сам Петр, с этой же легендой соглашается Валишевский[5]. Трудно судить о достоверности этой легенды, однако И. И. Голиков в анекдотах о Петре Великом даёт ему косвенное подтверждение[6]. Мальчик оказался последним из крестников вскоре после этого скончавшегося императора. Крестной матерью стала императрица Екатерина.
Румянцева имела влияние при дворе, благодаря подаркам оказала помощь французскому посланнику Кампредону, была в дружбе с цесаревной Елизаветой.
После Петра
Подруга Петра I рядом с бюстом Екатерины II
При Анне Ивановне, за нерасположение к немцам и протест против роскоши при дворе (по некоторым указаниям — за отказ занять предложенную ему должность президента Камер-коллегии; или же за избиение Бирона, уличенного им в казнокрадстве), Румянцев был лишён чинов и сослан в казанскую деревню. Когда её муж подвергся опале и был лишён чинов, Мария Андреевна вместе с ним и детьми была отправлена на житьё в алатырскую деревню, где они провели около трёх лет.
В 1735 году Румянцев был восстановлен в чине генерал-лейтенанта и сделан астраханским, а потом казанскимгубернатором и назначен командующим войсками, отправленными против взбунтовавшихся башкир. В 1738 году Румянцева назначили правителем Малороссии, и семья переехала в Киев, откуда при помощи Мавры Шуваловой Румянцева поддерживала связь с не менее опальной цесаревной Елизаветой. Скоро её супруга перевели в действующую армию, а в 1740 году назначили чрезвычайным и полномочным послом в Константинополь.
В 1740 году Румянцев был назначен уполномоченным на конгресс в Або, при праздновании заключенного там мира Румянцева получила от новой императрицы Елизаветы звание статс-дамы, и, поскольку муж её был возведен в графское достоинство, стала графиней и приобрела очень большое влияние при дворе благодаря своему «уму и такту»[2]: способствовала успеху поручения шведского генерала Дюринга, французский посланник Далион считал необходимым платить ей пенсию, английский посол Вейч безуспешно пытался склонить её на свою сторону (но Румянцева с мужем держались профранцузской партии Шуваловых).
В 1744 императрица Елизавета поручила ей заведовать двором будущей Екатерины II, пока ещё принцессы Ангальт-Цербстской (в качестве доверенной особы Её Величества, для надзора и опеки над Принцессой, с обязательством отдавать Императрице подробный отчёт о всем замечаемом ею) — и Румянцеву на этом «малом дворе» очень боялись.
Екатерина II вспоминает:
Во время этих маскарадов заметили, что у старой графини Румянцевой начались частые беседы с императрицей, и что последняя была очень холодна с матерью, и легко было догадаться, что Румянцева вооружала императрицу против матери и внушала ей ту злобу, которую сама питала с поездки в Украину ко всей повозке, о которой я говорила выше; если она не делала этого раньше, так потому, что была слишком занята крупной игрой, которая продолжалась до тех пор и которую она бросала всегда последней, но когда эта игра кончилась, её злость не знала удержу[7].
Она сопровождала императрицу Елизавету в поездке из Москвы к Разумовскому в Глухов в 1744 году, а затем в Петербург, была с нею на пиру у Разумовского в Гостилицах в день её именин 5 сентября 1745 года и т. д. После того, как принцессу и великого князя Петра Фёдоровича обвенчали, Румянцева была уволена от должности гофмейстерины и получила приказание вернуться к своему супругу. Считали, что причиной этому была неприязнь матери великой княгини Екатерины — Иоганны Гольштейн-Готторпской, а также канцлера Бестужева-Рюмина. Но своё положение особы, дружной с императрицей, Румянцева сохранила.
Румянцева! Она блистала
Умом, породой, красотой,
И в старости любовь снискала
У всех любезною душой;
Она со твердостью смежила
Супружний взор, друзей, детей;
Монархам семерым служила,
Носила знаки их честей.
В 1749 году Румянцева овдовела, но осталась при дворе и продолжала жить расточительно, порой проигрывая в карты, из-за чего нередко обращалась за финансовой помощью к Елизавете, а потом и к Екатерине, при дворе которой, как старейшая придворная дама и современница Петра, а затем и мать фельдмаршала, пользовалась большим уважением. Граф Сегюр писал о хозяйке: «Разбитое параличом тело её одно обличало старость; голова её была полна жизни, ум блистал веселостью, воображение носило печать юности. Разговор её был так интересен и поучителен, как хорошо написанная история».[8]
Екатерина II, хотя и хорошо помнила, как Румянцева мучила её, будучи управляющей её двора, взойдя на престол, сделала её гофмейстериной (10 июня 1776), чему способствовали заслуги её сына-полководца. После заключения им Кючук-Кайнарджийского мира ей был пожалован орден Св. Екатерины[9] (12 июня 1775).
Графиня весьма часто присутствовала на разных обедах, свадьбах и торжествах при дворе; в день первого бракосочетания Великого Князя Павла Петровича (1773 г.) она, очень хорошо еще танцевавшая, просила Великого Князя оказать ей честь протанцевать с нею, так как она в своё время имела честь танцевать с его прадедушкою, дедушкою, и батюшкою, а затем, еще много лет спустя, на Придворном балу 24-го ноября 1781 г., в день именин Императрицы, прошлась в польском с одним из внуков Екатерины II — Великим Князем Александром Павловичем[2].
Престарелая графиня на миниатюре Хорнунга
По воспоминаниям современников, отличалась необыкновенной добротой и была готова всем помогать. Была в числе первых, кто в 1763 году стал принимать в своём доме подкидышей и беспризорных детей. Занималась делами в имении сына Павлино (совр. Железнодорожный), полученным им в приданое за женой, в том числе следила и за строительством церкви архитектором Бланком[10].
22 сентября 1778 года была пожалована обер-гофмейстериною Высочайшего двора. Пережила одну дочь — графиню П. А. Брюс, затем умерла её другая дочь — Е. А. Леонтьева, жившая вместе с матерью.
Скончалась 4 мая 1788 года; погребена в Благовещенской церкви Александро-Невской Лавры. Г. Р. Державин посвятил ей одну из своих од — «На смерть графини Румянцевой»[11], написанную для княгини Е. Р. Дашковой; Державин обращался к Дашковой, которая была в крайнем огорчении от женитьбы её сына без её благословения, — в противоположность Румянцевой, которая перенесла много горестей равнодушно.
Екатерина Александровна (ноябрь 1721 — 3 апреля 1786), замужем за генерал-лейтенантом Н. М. Леонтьевым (1717—1769), брак не был счастливым. Она разъехалась с мужем и жила в доме матери.
Дарья Александровна (конец 1723 или 1730 — 1809); 1-й муж — граф Франц Иосиф Вальдштейн (1719—1758), 2-й — князь Юрий Никитич Трубецкой (1736—1811), сын генерал-прокурора князя Никиты Юрьевича. Их дочь от второго брака — П. Ю. Гагарина.
Дети
Прасковья
Пётр
Дарья
Примечания
↑ЦГИА СПб. ф.19. оп.111. д.104. с. 27. Метрические книги Исаакиевского собора.
_-_RusPortraits.jpg)
