Ночны́е ба́бочки — эвфемизм, нередко использующийся для описания проституток.

Так как на «вечернем промысле» в больших городах проститутки нередко собирались у фонарей на перекрёстках улиц, шутливая аналогия с бабочками, летящими на свет, достаточна стара и не исключительна для России, её историю можно проследить как минимум до второй половины XIX века. В переписке Мопассана встречается французский эквивалент un papillon nocturne^[1]. В Стокгольме XIX века проституток, ждущих клиентов у фонарей, называли швед. nattfjärilar (ночные бабочки, ночные мотыльки)^[2].

Эвфемизм был известен и в русской дореволюционной литературе. Например, Афанасьев-Чужбинский (1816—1875) опубликовал стихотворение «Ночная бабочка», описывающее проститутку на панели Невского проспекта^[3]. И после революции «мелькают подкрашенные и бледные ночные бабочки-женщины» в рассказе Булгакова 1920-х годов^[4].

Примерно с 1929 начинается этап жёсткого преследования проституции в СССР. Считалось, что проституция как социальное явление не может существовать в социалистическом обществе ввиду того, что для неё исчезли социальные условия. В советских уголовных кодексах до 1987 года отсутствовали статьи о проституции, хотя проститутки могли подвергаться преследованиями по другим уголовным и административным статьям. Соответственно, вскоре всякая информация о проституции со страниц прессы исчезает, что создает впечатление искоренения этого явления.

Перестройка и гласность второй половины 1980-х стали временем освещения ранее табуизированных тем и репортёрских сенсаций в СССР. Параллельно формировался и новый стиль изложения газетной фактуры, оказывавший влияние на носителя языка. Например, значительный резонанс вызвал очерк о валютной проституции в СССР «Белый танец», опубликованный в два этапа в ноябре 1986 года в «Московском комсомольце». Написанный журналистом Е. Ю. Додолевым, очерк, помимо прочего, моментально вновь популяризовал эвфемизм «ночные бабочки». Неизвестно, переоткрыл ли Додолев это выражение самостоятельно или же опирался на прежнюю литературу. Во всяком случае, это была первая подобная публикация за многие десятилетия, и выражение нередко ошибочно связывается с именем этого журналиста^[5].

Публикация в 1986 году очерков Додолева «Ночные охотницы» и особенно «Белый танец» (о жизни валютных проституток) произвели сенсацию в СССР^[6] и вновь популяризовали выражение «ночные бабочки». Например, уже в недавнее время, в 2008 году, снят документальный фильм о пермских проституках «Ночные бабочки. Горькие истины»^[7].

Олега Газманова публикация вдохновила на создание композиции «Путана», ставшей хитом:

Композиция настолько понравилась столичным проституткам, что они пообещали автору в качестве подарка бесплатное «обслуживание», но композитор этой услугой не воспользовался^[8].

Идиома активно использовалась в постперестроечном отечественном кинематографе.

В 1992 году в прокат вышла мелодрама «Полёт ночной бабочки», в котором валютная проститутка, скрываясь от милиции, попадает в гостиничный номер к тихому, скромному американскому пианисту Роберту. «Роберт тот человек, с которым ей хорошо и легко, который не видит в ней девушку лёгкого поведения и сумел разглядеть в ней то, что никто никогда не замечал». В 2004 году Орынбай Жанайдаров поставил в драматических русских театрах Усть-Каменогорска и Кокшетау одноимённую пьесу^[9].

В 2007 году Анна Самохина играла главную роль в комедийном детективе «Ночные бабочки Парижа».

Бестселлер Розмари Роджерс^[англ.] «Midnight Lady» (дословно «Полуночная леди») в России неоднократно издавался под названием «Ночная бабочка».

В 2007 году Владимир Колычев издал роман «Ночная бабочка. Кто же виноват?».

В 2002 году вышла книга «Полёт ночной бабочки» Михаила Серёгина^[10]. Указывалось, что сюжет книги, как и одноимённой мелодрамы 1992 года, позаимствован из того же очерка «Ночные охотницы»^[11].

Первоначально термин был предложен Линнеем для классификации чешуекрылых и обозначал мотыльков (в настоящее время в биологической систематике не используется).

В литературе образ ночной бабочки (мотылька) также служил для описания роковой любви, фатального и непреодолимого влечения к предмету желания, из-за сходства ситуации с полётом мотылька к открытому пламени свечи, как у Роденберга^[англ.] в его «Кромвеле»:

… влечёт нас безумие невыполненных желаний, как ночную бабочку на огонь зажжённой свечки, который кажется ей огненным морем. Она бросается в него, чтобы после минутного наслаждения упасть мёртвой. Счастлив тот, кого постигнет участь ночной бабочки, так как в противном случае его ожидает тяжёлое пробуждение…