С 1756 года — адъютант (в чине бригадира) Петра Фёдоровича, входил в круг его ближайших приближённых. Командовал Ингерманландским пехотным полком. В качестве фактического руководителя (иногда именуется шефом[2]) Сухопутного шляхетского корпуса (1756—1761[3]) создал при нём театр, открыл типографию.
Мельгунов организовал типографию в крепости святой Елисаветы, первым проводил археологические раскопки скифских курганов на Днепре[4]. В 1762 г. раскопал под Елисаветградом т. н. Мельгуновский курган — богатое скифское погребение начала VI века до н. э.[5]. Был составителем доклада о реформе народного образования в России[4].
Приехал в Ярославль 1 апреля 1777 года. Он воспринял свою задачу не чисто административно и вовсе не пытался формально ограничиться установлением введённой в то время Екатериной II в России системы государственного управления. Власть, по его убеждению, реализовала себя не путём деспотического принуждения, а на основе европейской концепции просвещённого монархизма. Она опирается на идею общественного договора, согласия сословий, ведущего к общему благу. В наместничестве проводил в жизнь программу деятельности, которая сочетала просветительские и масонские идеи и идеалы. Вера, закон, милосердие — краеугольные камни мельгуновского правления.[источник не указан 386 дней]
Мельгунову приходилось создавать губернию «с нуля»: наносить на карту новые города, развивать в них торговлю и промышленность, стимулировать развитие образования, культуры, благотворительности. Организовал административный аппарат наместничества, боролся со злоупотреблениями в государственных учреждениях, за утверждение законности. Провёл изучение территории наместничества, организовал его топографическое описание. В годы правления Мельгунова были образованы города Рыбинск, Молога, Пошехонье, Мышкин, Данилов, Петровск и Борисоглебск. Повсеместно карт-бланш получила торговля, особенно хлебом, в том числе оптовая и посредническая. Мельгунов охотно помогал в строительстве заводов и фабрик, давал льготы предприимчивому купечеству… Ему принадлежал проект Северного Екатерининского канала, соединявшего Двину и Каму. Одним из первых Мельгунов начал реализацию новой судебной реформы.[источник не указан 386 дней]
У него была репутация добросердечного человека, гуманного чиновника, осуждавшего жестокость, даже ту, которую допускал закон. Известно, в частности, что он добивался наказания помещиков-изуверов, используя все средства, вплоть до обращения к императрице. Основал тюрьму в Коровниках, цивилизовав тем самым условия тюремного заключения. В 1781 году инициировал и исполнил секретную миссию: организовал отправку из тюрьмы в Холмогорах в Данию семьи брауншвейгского принца Антона Ульриха — потенциальных претендентов на престол; при этом обходился с брауншвейгским семейством максимально гуманно и благородно.[источник не указан 386 дней]
Плодотворную административную деятельность Мельгунов совмещал с культурными занятиями разного рода. Его трудами был обеспечен культурный расцвет в крае. Попытался перенести в Ярославль все формы столичной культурной жизни. Театры в Ярославле и Вологде, первая в России провинциальная частная типография, первый русский провинциальный журнал, гимназия и училище в Ярославле, мореходное училище в Холмогорах, приют для старых и бездомных и система помощи голодающим, — все это свидетельствовало об экстраординарном запросе и замысле наместника, строившего заново культуру своей столицы.[источник не указан 386 дней]
Портрет работы Д. М. Коренева
Придаёт Ярославлю черты административного и культурного центра огромного наместничества. Под его руководством проходила перепланировка центра Ярославля в духе классицизма, наместник впервые «дал Ярославлю вид европейского города» (краевед Вадим Лествицын). В план города был заложен осмысленный идейный проект. Главные духовные акценты в его ландшафте — храмы, которые замкнули перспективы улиц. Ярославские улицы ведут к храму, символизируя путь христианина; всякое движение по ним может быть воспринято как движение к Богу. В смысловом ряду центральной, Ильинской, площади вера соединялась с законом: храм Ильи Пророка соседствовал с Присутственными местами и дворцом наместника. Корпусами Присутственных мест, как рамой закона, замкнута площадь, в средоточии же её находится храм — очаг вечности, источник благодати. Посвящение храма пророку Илии приобретает особое значение: храм являет собой воплощённое пророческое слово — предсказание, поучение и приобщение — это светлое пророчество о Рае, о возвращении непосредственного богообщения. Храм Ильи есть прежде всего символ Рая. Корпуса Присутственных мест могут быть поняты как листы раскрытой книги Закона. Слово Закона являло себя пророческому слову, постоянно соотносясь с ним, для полного гармонического соответствия. Дворец наместника должен был обеспечивать его постоянное присутствие в этом средоточии истинного слова — как гаранта торжествующего порядка, слуги двояко выраженной Истины.[источник не указан 386 дней]
Крупнейший благотворитель в российской провинции XVIII века (за пределами Петербурга и Москвы). В основном на благотворительные дела пустил доход от продажи собственного Елагина острова в Петербурге (в 1776—1793 годах носил название Мельгунов остров) и собственности в Москве в районе Триумфальной площади. Неподалёку от ярославской Ильинской площади им был создан Дом призрения ближнего (1786 год), строившийся и (в основном) содержавшийся за счёт благотворителей, главным из которых был сам Мельгунов, — уникальный в российской провинции тех лет культурный, духовный центр. В первую очередь это очаг широкой благотворительности, воплощение завета о щедрой милостыне. В его замысле, воплощённом в жизнь, соединялись заботы наместника о духовной помощи (при Доме имелась церковь), религиозном и светском просвещении (здесь функционировало училище, тут же, вероятно, одно время пребывала и типография) и благотворительности (дети и старики жили в доме на полном содержании). Распространил 400 азбук, централизованно закупленных им в Академии наук. В положении Дома было записано, что нуждающиеся «могут во всякое время в Дом Призрения или сами явиться, или о себе через кого дать знать, где оныя принимаемы будут немедленно». Справедливо назвал Дом призрения лучшим памятником Мельгунову протоиерей Иоанн Троицкий, автор первой книги о Ярославле. Соглашался с ним и краевед Леонид Трефолев, объявляя Дом «вековечным памятником» его основателю.[источник не указан 386 дней]
Важнейшими компонентами просвещения в Ярославле стали домашний театр Мельгунова и издававшийся при его непосредственном участии первый в России провинциальный журнал «Уединённый пошехонец», посредством которых была сделана попытка духовно пробудить местное общество, приобщить его к новым чувствам и мыслям, к важнейшим проблемам человечества. Мельгунов также собрал для Эрмитажа «некоторые остатки зырянских древних бумаг».[источник не указан 386 дней]
Любя «пышность» и веселье, Мельгунов часто угощал чиновников, купечество и дворянство в Ярославле и аристократию в петербургском Мишине (теперь Елагин остров); одно из последних мишинских торжеств (1776) воспето Гавриилом Державиным.
Скончался в Ярославле 2 (13) июля 1788 года. Похоронен в Больничной церкви Всемилостивого Спаса Толгского монастыря. Над местом его погребения установлена бронзовая доска с надписью золотом: «Здесь положено тело действительного тайного советника, сенатора, ярославского и вологодского генерал-губернатора и орденов российских: Святого апостола Андрея Первозванного, святого князя Александра Невского, святого Равноапостольского князя Владимира первой степени и голштейнского святой Анны кавалера, Алексея Петровича Мельгунова, родившегося 1722 февраля 9 и скончавшегося 1788 года июля 2 дня»[6].
Семья
А. П. Мельгунов был женат дважды и имел трёх детей:
Первая супруга — Маргарита Парменовна Лермант[7], одна из любимых дворцовых девушек императрицы Елизаветы Петровны. В браке родился сын Пётр Алексеевич Мельгунов (ок. 1740—1797), достигший чина генерал-майора, кавалер ордена Святого Георгия IV класса (1773).
Вторая супруга (с 1 мая1766 года)Наталия Ивановна Салтыкова (1742—1782), младшая из сестёр светлейшего князя Николая Ивановича Салтыкова. Наталия Ивановна разделяла с мужем его пышную и весёлую жизнь, была хозяйкою на роскошных праздниках, даваемых на принадлежавших её мужу Елагином острове и Приморском дворе и посещаемых Екатериною II, а затем в Ярославле, после назначения Мельгунова наместником ярославским. После ареста своей тётки, известной «Салтычихи», Наталия Ивановна взяла на воспитание её малолетних сыновей. Скончалась в Ярославле и была погребена в Толгском монастыре, близ Ярославля. Рядом с нею, шесть лет спустя, похоронен был её муж. Двое детей:
↑Ермолин Е. А., Севастьянова А. А. Воспламенённые к Отечеству любовью: (Ярославль 200 лет назад: культура и люди). — Ярославль: Верхне-Волжское книжное издательство, 1990. — С. 196. — 190, [2] с. — ISBN 5-7415-0206-7.
Ермолин Е. А., Севастьянова А. А. Воспламенённые к Отечеству любовью: Ярославль 200 лет назад: культура и люди Ярославль: Верх.-Волж. кн. изд-во, 1990. — 190 с.
Ермолин Е. А. Ярославский стиль: Монография. — Ярославль: Ярославский гос. пед. ун-т им. К. Д. Ушинского, 2007. — 182 с.
_(1778).png){kind=small}