Повесть состоит из двух частей: «Freedom liberator» и «Советский реквием». Первая часть представляет собой написанную в третьем лице, вероятно, на заказ, биографию Савелия Скотенкова. Во второй части повествование ведётся от первого лица[1].
Родившись в Орловской области незадолго до распада СССР, Савелий Скотенков переезжает в Москву. Там он работает в области медиаиндустрии, сменив несколько профессий: «писал лирические стихи и критические статьи, занимался искусствоведением, политологическим консалтингом, революционной работой и маркетологией». Его политические взгляды всё время колеблятся между прогосударственными и оппозиционными. В Дипломатической академии он читал курс «основы криптодискурса», согласно которому, за внешней политкорректностью любого высказывания скрывается истинная суть, которую можно научиться улавливать[1].
Решив заработать на торгах на валютном рынке, Савелий Скотенков теряет почти все деньги, поверив прогнозистам из ведущих англоязычных СМИ. В своих бедах он начинает винить американцев, и вскоре его вербует ФСБ[2].
Далее действие переносится в Афганистан где в тот момент идёт война. Американцы активно используют там боевые беспилотные летательные аппараты (дроны, БПЛА). Однако зачастую записи разговоров и действий операторов дронов во время принятия решения о нанесении ударов всплывают на сайте WikiLeaks. Это вызывает негодование общественности по поводу негуманных методов ведения войны. У операторов дронов возникает «Wikileaks syndrome» (боязнь публикации своих записей на WikiLeaks), приводящий к замедлению принятия решения[1]. Кроме того, появляются случаи вражеского перехвата управления дронами.
Чтобы решить обе проблемы, американцы внедряют в своих дронах автономный искусственный интеллект. Аппараты самостоятельно принимают решение о нанесении ударов, в результате чего их эффективность многократно возрастает, а количество случайных жертв сокращается. Для того чтобы окончательно успокоить общественность, в нейронную сеть каждого аппарата внедряется вспомогательный модуль, ответственный за PR. Благодаря ему процесс принятия решения о нанесении удара моделируется в формате ток-шоу, для чего используется архив американского телевидения[2].
Затем в Афганистане появляется Савелий Скотенков, получивший там кличку Аль-Эфесби (якобы «из Эфеса», вариант: из ФСБ). Он разрабатывает необычную защиту от дронов: пишет на земле лозунги (так называемые «зенитные кодексы»), способные «вызвать у среднестатистического телезрителя возмущение, отвращение и гневное желание дать достойную отповедь». Когда «зенитные кодексы» попадают в поле зрения дрона, модуль PR начинает поиск подходящих ответов в архиве, а если это не удаётся, поиск повторяется снова с несколько иными критериями. Нагрузка на систему серьёзно возрастает, что приводит к потере управления и падению дрона[2].
Американцы объясняют действия Скотенкова его нездоровым психическим состоянием и переживаниями по поводу распада СССР: «Видимо, … крушение Империи Зла совпало для него с изгнанием из волшебного сада детства, и он склонен винить во всем Америку — в особенности её спецслужбы. Кроме того, Америка стала для него символическим виновником тягот и скорбей взрослой жизни с ее неизбежным финалом — смертью». На Скотенкова пытаются воздействовать психологически, разбрасывая над пустыней листовки с напоминаниями о развале СССР и о ненавистных ему реалиях современной России[2].
Эти листовки вскоре появляются в России в виде упаковок для героина. Российские власти решают, что американцы хотят устроить цветную революцию руками наркоманов. В обмен на прекращение выпуска листовок ФСБ отзывает Скотенкова из Афганистана, и он возвращается в родную деревню. Там он решает написать мемуары, но его похищает ЦРУ[2].
Вторая часть повести — «Советский реквием» (аллюзия к известному рассказу «Немецкий реквием[англ.]» Борхеса)[3] состоит из, возможно, неподлинного монолога Скотенкова в тюрьме ЦРУ. Там его подвергают пыткам и медицинским манипуляциям с целью уничтожения инакомыслия: «Следователь сказал, что моя личность останется прежней, но способность логически мыслить будет „модифицирована“. Кроме того, исчезнет мое, как он выразился, „недоверие к ближним“. Причем исчезнет до такой степени, что с меня навсегда снимут оковы». В конце Скотенкова превращают в хронического игрока на курсе валют, испытывающего страдания при любом изменении курса евро/доллар[2].
Особенности
Повесть «Зенитные кодексы Аль-Эфесби» можно отнести к жанру антиутопии. В ней прослеживаются параллели с такими классическими антиутопическими произведениями как «Мы» Евгения Замятина, «Приглашение на казнь» Владимира Набокова и «1984» Джорджа Оруэлла. Как и в этих произведениях, физическое уничтожение бунтаря не является основной целью тоталитарного государства. Главное для его врагов — сделать его подобным себе, подчинить его волю. Прослеживаются отсылки и к повести «Стальная птица» Василия Аксёнова. Фамилия героя повести «Стальная птица» Попенкова созвучна со Скотенковым, а американские самолёты, сбиваемые Скотенковым, называются «стальными птицами»[3].
В повести содержатся философские рассуждения о возможности искусственного интеллекта и существовании души с аллюзиями к теориям Алана Тьюринга и Роджера Пенроуза. Поднимаются вопросы: «может ли машина страдать и чувствовать?», «возможно ли „одухотворить“ машину?»[2].
В своём произведении Пелевин буквализирует понятие «информационная война». Американские дроны выполняют как военную функцию, так и функцию СМИ. Действия Скотенкова также подпадают под определение информационной войны, поскольку его оружием является текст[1].
Критика
Сергей Полотовский и Роман Козак в книге «Пелевин и поколение пустоты» критикуют приведённые в повести каламбуры. Например, замена названия компании «Goldman Sachs» на «Goldman Sucks» является слишком тривиальной. Некоторые каламбуры, наоборот, автор вынужден разъяснять, из-за чего теряется юмор: «Правда, теперь он склонен был винить во всех бедах человечества не евреев, а англосаксов, которых он презрительно называл „англососами“ („uglosucksons“: приблизительное семантическое поле — „сыны безобразного отсоса“) и „motherforex“ (по созвучию с „motherfuckers“)»[4].
